Цветок Америки

— Если руководствоваться словами Бехайма, то наши португальцы и впрямь люди здравомыслящие.

— Отрадно это сознавать, когда пускаешься в рискованное предприятие, — сказал Деодат. — Но все же они должны выбрать какое-то направление на своей столетней карте.

— Конечно, — ответил Феррандо. — И тут они исходят из двух соображений. Первое: во время плавания можно ориентироваться по звездам. Второе: на одной и той же широте температура воздуха приблизительно одинаковая. Так вот, спутники Колумба рассказывали, что на островах, где они побывали, климат очень похож на тот, что описан португальскими мореплавателями, огибавшими Африку. И братья Кортереаль полагают, что, если двинуться на северо-запад, можно достичь земель, чей климат будет примерно совпадать с Францией и Англией.

— Верно, что во время плавания можно ориентироваться по звездам, — заметил Франц Эккарт. — Но, к несчастью, их слишком часто закрывают облака.

— Именно это сказал и я, — ответил Феррандо. — В принципе, они собираются днем ориентироваться по солнцу с помощью секстанта, а ночью — по звездам. Но у них есть еще и компас. Все это вместе взятое позволит двигаться, почти не сбиваясь с курса.

Франц Эккарт, обдумав сказанное, кивнул.

— Да, — произнес он, наконец, — это возможно. И сколько, по их расчетам, продлится плавание?

— Сам путь в северо-западном направлении займет около четырех недель, в зависимости от ветров. Но они не знают, сколько времени придется посвятить исследованию земель.

— Иными словами, примерно месяца три, — подытожил Франц Эккарт.

Жанна ела засахаренную сливу. Одиль о чем-то задумалась. Симонетта выглядела встревоженной. Дети клевали носом. Жанна позвала Фредерику и попросила отвести Жозефа спать.

— Нет, я хочу, чтобы меня уложил Франц! — запротестовал Жозеф.

Франц Эккарт взял малыша на руки и поднялся наверх под задумчивым взором Франсуа и завистливым — его дочери Франсуазы.

— Запиши меня на триста экю, — сказал Жак Адальберт. — Если отец не против.

— Если я не соглашусь, — отозвался Франсуа, — ты будешь упрекать меня до конца жизни.

Деодат не посмел высказаться. Он смотрел на мать.

— Если ты хочешь плыть, — сказала она, — я предпочитаю, чтобы ты был вместе с Жаком Адальбертом. Вы защитите друг друга, если что случится.

Деодат вскочил и бросился ей на шею.

— Итак, вместе со мной нас трое, — заключил Феррандо. Он повернулся к Франсуа, но тот, выражая отказ, решительно повел указательным пальцем:

— Я не могу бросить печатню.

Франц Эккарт вернулся и, заняв свое место, налил себе вина. Все уставились на него: станет ли он участником плавания? Тот лукаво оглядел сотрапезников:

— Нет, я не еду.

Все уже привыкли к его природному бунтарству и ждали объяснений. Он повертел в руке ножку бокала и ответил небрежным тоном:

— Я даже эту комнату еще не изучил. Не знаю, что думают обо мне пауки на потолке. И лисицы в лесу.

На Одиль внезапно напал приступ безумного смеха. Весьма заразительного, ибо вслед за ней захохотала Симонетта.

— Я не торгую пряностями, — продолжал он. — У меня нет желания справлять нужду на доске, перекинутой через борт. Нет, желания открывать континенты, которыми завладеют невоспитанные и неумытые короли. И нет у меня трехсот дукатов, чтобы рискнуть ими ради веселенького путешествия и три месяца отбивать у крыс заплесневелый хлеб и солонину.

Всех охватило безудержное веселье, разбудившее Франсуазу и Жана. Все решили отправиться по домам. Сотрапезники разошлись. Фредерика ушла спать. Франц Эккарт закрыл дверь на засов и потушил свечи. Они поднялись в свою спальню.

— Кто создал тебя, неотразимое чудовище? — спросила Жанна, надев ночную рубашку и скользнув под одеяло.

Как обычно, он полоскал рот уксусной водой, которую выплюнул затем в ночной горшок.

— Волки и звезды, — ответил он, последовав в постель за Жанной.

Он такой и есть, сказала она себе, он сам и волк и звезда.

15 Огонь подо льдом

Жанна затаила дыхание. Будь рядом с ней другой человек, она немедля забралась бы на дерево. Три волка.

Стоя перед Францем Эккартом, они слушали его. Это противоречило всем законам разума, но они его слушали.

Только что он испустил напугавший ее крик. Волчий. Она поняла, что он зовет их.

И волки появились. Прибежали трусцой все трое и остановились в шаге от человека, который их позвал. Главным был явно самец, самый крупный из них. Двое других стояли чуть позади, словно свита.

Ей показалось, что она сейчас лишится чувств.

Он с улыбкой опустился перед ними на четвереньки. Они неприметно поднимали и опускали пасть, нюхая воздух, переводя взгляд с мужчины на женщину, как будто не зная, на что решиться. Одно неверное движение — и они разорвали бы людей в клочья.

Морды острые, коричневатая жесткая шерсть. И этот косой взгляд: умный, жестокий, но сейчас словно бы удивленный.

— Я призвал вас, братья, потому что мне вас не хватало, — говорил Франц Эккарт нежным, как бы сомнамбулическим голосом. — Я хотел, чтобы вы рассказали мне о себе и о настоящем мире…