Цветок асфоделя

Через бар Тома и дальше — прогулочным шагом до самого Риджентс-парка. Гарри шагала рядом со Сметвиком и ощущала себя… спокойной, свободной. Такое получалось только с Гиппократом, остальным нужно было соответствовать, загонять в какие-то незримые рамки, даже Стоуну и Ноксу. Каким-то шестым, десятым чувством волшебница понимала, что целитель принимает ее такой, какая она есть, без выдуманных и надуманных причин и следствий, со всеми недостатками и вредностями характера. Слизеринка — так слизеринка, гриффиндорка — так гриффиндорка. Наверное, поэтому подсознательно и тянулась к этому удивительному человеку — чтобы вспомнить о прежней дружбе, зацепиться хотя бы за тень ее. Человек — существо социальное, ему требуются контакты, в одиночестве прожить не может никто, как бы ни бахвалился.

— Ваши таланты на почве целительства поразили моего наставника прямо в сердце, — произнес тем временем Сметвик, когда они переходили через мост. — Он хотел бы познакомиться с человеком, что удалось снять проклятие, с которым не справился он.

Гарри помрачнела. Только главы отделения проклятий ей и не хватало для полного счастья. Уже сейчас собирать вещи и бежать?

Гиппократ посмотрел внимательно, проницательно. Наверняка, даже под маской, считал все стремления и порывы женщины. Хмыкнул и вновь перевел взгляд на машины, едущие перед прогуливающейся парой.

— Я сказал, что спасение пришло оттуда же, откуда и наказание. Хотя и терзало меня искушение отомстить Ричарду, уведя у него подчиненного в свое отделение.

Гарри от души расхохоталась.

— Спасибо вам, целитель Сметвик, что не выдали, — сжала руку на локте мужчины чуть сильнее.

Тот кивнул, принимая благодарность.

Такого Гиппократа Сметвика она не знала. В прошлом существовала дистанция, черта, через которую переступить не смели оба. Возраст, они принадлежали к различным эпохам. Их объединило то, что оба прошли через горнило войны и выжили, вопреки и назло всем.

Нынешний Гиппократ был старше ее всего на пару лет, но что такое возраст для волшебников, которые к сорока только расцветают и входят в силу? Он помогал ей собирать листья, сидел вместе с женщиной под ивой и гладил ежей по мягкому, бархатному пузику. Колючки смотрели сначала настороженно на нового человека, пришедшего с любимой волшебницей, но обаяние Сметвика действовало даже на животных. И вскоре они уже не пугались громкого голоса, лишь изредка вздрагивали от смеха.

Мужчина показал бобра, до этого Гарри не удалось увидеть ни одного, хотя она часами просиживала у реки и запруды. Он рассказывал незначительные смешные истории из практики — ничего серьезного или более-менее личного, идеально для знакомства. И все время смотрел, смотрел. Гарри уже и забыла, каким пронизывающим, испытывающим может быть взгляд целителя. Как будто он уже разложил тебя на маленькие составляющие и выяснил все-все твои секреты и тайны. Проницательная зараза!

Но исходящей от него угрозы женщина не чувствовала. Поэтому послушно таскалась гладить ежей, смотреть на бобра и собирать кленовые листья, признаваясь лишь самой себе, в самой глубине души, что ей нравится, безумно нравится проводить так время. Слишком отвыкла от общества, успела заскучать. И лишь следила, чтобы лицо оставалось невозмутимым, сохраняла его. Этот Сметвик ей не друг. Оставалось надеяться, что только пока.

Домой она вернулась под вечер, когда бдительные родители уже загнали детей домой. И даже Мерлина кто-то утащил с собой. Гарри шагала через двор-колодец, подсвечивая дорогу Люмосом и сжимая в руке букет кленовых листьев и осенних хризантем. И как только Сметвик умудрился найти в Парке, и не просто найти — но и сорвать. Страсть к некоторым рискованным предприятиям у целителя была в крови. Даже в пожилом возрасте он никогда не отказывался утащить пару яблок с прилавка. Конечно, он возвращался и честно платил. И за яблоки, и за пирожки с вареньем и даже за утащенные цветы. Но считал, что это не детство — если не попробовал честно стащенный у румяной, смеющейся торговки пирожок. Женщина только качала головой, когда лучший целитель Мунго проходил мимо: знала, что вечером обязательно найдет деньги за пропажу.

— Зануда!

Гарри словно наяву слышала тягучие, напевные нотки — так Сметвик называл ее, когда Героиня, краснея и заикаясь, отказывалась утаскивать пирожок. Стояли они, надо сказать, метрах в пяти от лавки, и владелица с трудом сдерживала смех, так как понижать голос главный целитель даже не подумал. Тогда Гарри показалось, что пирожок сам прыгнул ей в руку. Вместе с двумя яблоками. Вечером она честно заплатила за них, но все равно Гиппократ оказался прав: на вкус потрясающе. Как говорится, молоко вдвойне вкусней, если ночью и нельзя. Это Гарри выяснила еще со времен учебы в Хогвартсе.