Цветок бархана

Стараниями придворных лекарей жар скоро ушел, но именно тогда фата поняла, что горячка – не худшее, что может обжиться в теле. Вот страх – совсем другое дело. Он заставляет Анису забиваться в крошечный покойчик и лишает способности говорить. Отталкивает руку подавальщицы, что приносит еду, и принимает хлеб лишь тогда, когда его оставляет сам мухтарам.

Все тот же страх заставляет ответить ударом на удар и драться до первой крови, а потом и не только до нее. А еще – отвечать дракой на любой повод, благо, поводов в казармах – всегда с избытком.

Она больше не замечает новых синяков на тощем теле. И вспоминает о тех лишь тогда, когда багровые пятна ползут по лицу: появляются под глазами или, скажем, наливаются свежей кровью у скул.

Страх этот грозится обернуться совсем дурным, но мысль о побеге все меняет…

Басима уговаривать не приходится: ему, как и самой Анисе, жить в казармах нелегко. Как и фата, он скучает по дому, а еще – по отцу, который тоже умер в горячке. По матери, братьям и единственной сестре – горе Баси имеет больше лиц, чем ее собственное. И потому тот согласен.

Когда?

Спустя несколько дней на небосвод должна взобраться огненная луна. Она раскрасит нити торговых путей ярким багрянцем и растревожит костяные могильники. Поднимет пустынных гулей, чтобы указать тем на людское тепло. Раскроет полотна мертвых дорог. И если кто не успеет укрыться за блеском чароведских камней – покинет Аль-Акку под пение пустынных дев.

Аниса как сейчас помнила ту ночь: накрепко закрытые ставни крошечного оконца с мерцанием защитного амулета на двери. Ожидание длиною в бесконечность…

Дворец торопливо затихал, и оттого казался непривычно пустым. Грузные повозки сиротливо жались к старым амбарам: они лишились серых волов еще до заката, и теперь тепло тех помнили лишь кожаные упряжки, разбросанные по холодному камню.

А вот халифатских птиц унесли с сада совсем недавно: под возмущенный клекот и совсем не-птичью брань…

Сумерки скоро спускались на Старый Город, и когда за окном все слилось в единую массу, фата бесшумно скользнула за дверь. Сорвала с нее защитный амулет и ухватила за ладонь Басима. Направилась в сторону ворот.

Красться в темноте ей было не привыкать, а к торговым путям она не собиралась.

Аниса остановится в отцовском доме. Ненадолго, всего на ночь. Найдет драгоценную шкатулку и уйдет с караваном к пескам: как в тот раз, когда она ходила в Пустыню вместе с отцом. Найдет себе место по душе: благо, городов-жемчужин в Халифате немало, и станет жить.