Цветок безумия. Империя рабства (СИ)

Парень, мелькая грязными пятками, подбежал к сидевшему у забора мужику без ноги, плетущему корзинку. Отдал ему монеты, что сжимал в кулаке, что-то проговорил и вновь подбежал к нам.

— Кто это? — Спросил я мальчишку.

— Отец. Он по дереву режет. Мебель делает. Стекло может поставить. За лошадьми ухаживать. Вдруг вам надо будет. Недорого.

— А мать где?

— Убили, — как-то слишком просто ответил мальчишка.

— Это как? — Заинтересовался Зарук.

— Балзон снасильничал и убил. Это давно было.

— Вон мужик стоит... — указал я на внешне, вроде нормального парня.

— Как кличут, не помню, но он без семьи. Семья в селе осталась. Он на выкуп копит.

— А отец где ногу потерял?

— На орочьей границе.

— В Халайском?

— Не знаю, — пожал плечами мальчишка. — Ну, всё дальше прислуга, — он помахал довольно симпатичной девушке, лет так четырнадцати.

Та, переложив три пустых корзинки из одной руки в другую, помахала в ответ.

— Подружка? — Спросил я.

— Неа. Сестра.

Мы с Заруком переглянулись.

— Тоже работу ищет? — Спросил тот.

— Неа. Отец не разрешает. Говорит, снасильничают. Она корзинки продаёт.

— Почему здесь? А не на базаре?

— А на рядах платить надо за место.

— А живёте где?

— В рабском бараке. Там днём нельзя, а на ночь стража пускает, когда место есть.

— Пойдем-ка, к твоему отцу.

Мужик, понимая, что мы целенаправленно идём в его сторону, поднялся, опершись на сучковатую палку, вместо костыля. Я остановился перед ним. Воины Зарука тут же встали по бокам, после чего все кто был рядом из ищущих работу, незаметно постарались отойти, от греха подальше. Не любят тут военных, или как говорят в этих кругах, воёвых. Местным обывателям что стражник, что воин, всё едино. Я оглядел мужика. На вид около пятидесяти. В принципе опрятен, хоть и одежда не первой свежести. Ноги нет чуть ниже колена.

— В Халайском? — указал я на ногу.

— Нет, в Ханыркском, сотник.

Я поглядел на ленту сотника, повязанную на ножны моего клинка — надо поменять.

— Орки?

— Нет. Дитипун разорвал. Пришлось отнять, сотник.

Дитипун, это как раз вот тот серый комок шерсти, что напал на нас с дерева, во время сопровождения северного обоза.

— Дочь готовить умеет?

— Она не нанимается, сотник.

— Я знаю. Так умеет?

— Нет, сотник.

— А ты?

— Что простое если. Не знатные блюда, сотник.

Пришлось минут пять объяснять Юмиру, отцу мальчонки, что же нам, вернее мне, нужно.

— Предложение, конечно, стоящее, сотник. Но я не могу.

— Почему? — Если честно, то он меня удивил. Я предлагал не такие уж плохие условия. Жильё, плюс трое башок за десятину, на тот период пока я живу в доме. От него же только следить за домом, ну и ремонт, стоимость которого обговаривается отдельно. По сравнению с теми условиями, в которых он сейчас, рай.

— Дочь у меня на выданье, — опустив голову, тихо произнёс Юмир.

— И что? Боишься, испорчу? — Дошло до меня.

— Нет, сотник, — несколько испуганно ответил мужик.

Ещё бы он ответил да. Можно и за оскорбление принять.

— Так, Юмир. За дочь не бойся, не трону.

Собеседник исподлобья глянул на моё окружение.

— Они тоже. Слово даю.

Старый воин отвечать не спешил.

— Ладно, сам решай. Если надумаешь то Прибрежный квартал, Вторая от залива улица, третий левый от центра тупик, дом прямо.

Адресок у меня, конечно, был ещё тот. Ну, нет тут упорядоченной нумерации домов.

Обратно решили не колесить между фургонов, а обойти вокруг, вдоль конного ряда. Я по привычке разглядывал лошадей, ища достойную замену Резвому, понимая, что на этом базаре вряд ли есть стоящий жеребец. А зря....

Вокруг белоснежного красавца собралась толпа зевак, обсуждая достоинства животного.

— Ильнас, спроси сколько, — кивнул я в ту сторону, не желая толкаться.

Парень неспешно направился к толпе. Толкаться и пролазить между мужиками он не стал. Просто что-то говорил, после чего ему уступали дорогу. Кого-то хлопал по плечу. В общем, с таким темпом он вернулся только минут через десять, когда я уже сам намеревался подойти.

— Пятнадцать империалов, договорился на тринадцать. Но жеребец хромает.

Пришлось всё-таки идти самому. Цена хоть и не смешна, тем не менее, более чем в два раза ниже настоящей. Жаба внутри меня заклокотала, считая выгоду от такой покупки.

Довольно красивое животное. Почти полностью белоснежный. Грива, хвост и низ ног, то есть от копыта до запястья, были чёрными с сероватым оттенком.

Не совсем то, что я искал, скорее парадно-выходной вариант. Тонкие ноги. И донельзя благородная стать. Он даже переступал с ноги на ногу с некой грацией, сгибая путовый сустав. Если взгромоздиться полностью в боевом облачении, да еще на круп вещи положить — выдохнется моментом. Но мне сейчас в походы и не ходить, так что даже лучше.

Распустив магическое, я осмотрел животное. Нити жизни яростно полыхали — однозначно опоили каким-то зельем.

— Что с ним? — Спросил я хозяина, присев у ноги, на которую прихрамывал жеребец.