Цветок безумия. Империя рабства

– А сколько охраны с хозяином?

– Так наших двое и двое луиских, – без тени сомнения ответила кухарка.

Золото, а не женщина.

Хозяева вернулись, как и сказал стражник, по темноте. Увидел их первым Ильнас, поставленный у смотрового окна ворот. Увидел минут за тридцать – сложно не рассмотреть в темноте огонёк магического светильника, висевший перед лошадьми.

Разумеется, мы всей командой встретили гостей. Первой въезжала карета. Охрана, как и положено, въехала после. Сразу никто ничего не понял. Воины расслабившись (ну, дома ведь), спешились. И тут… Парни были крепкими, поэтому действовали наверняка, то есть мной. Собственно, идея была моей. Местные были готовы решить кровью. Но, зачем? Если можно морально.

Как только все въехали, Шрам и Ильнас закрыли ворота. Я и Мамит (всё таки смешное у него имя) вышли из тени.

– Карающие Ордена гнутой горы, – я пропустил молнию меж рук. – Отстегнули ножны и бросили перед собой.

Я не знал таких дебилов (ну, кроме меня), что после таких слов не сложили бы оружие. Даже двоих карающих (а с их точки зрения магов было как минимум двое) хватит, чтобы положить несколько десятков обычных воинов.

Далее Шрам и Ильнас просто связали руки охране. Самое интересное, что из кареты за это время никто не вышел.

– Ты рабыня! – Глухо донеслось из-за дверей. Сказано задирай подол, значит задирай!

Тут же раздался звук пощёчины.

– Луис, мы уже приехали. Сейчас Нана выйдет. Прекращай, – промямлил чей-то голос.

Судя по интонации, оба были пьяны в пыль, как говорили местные.

– Выходим, – дёрнул я дверь. – Полиция нравов!

После последней фразы чуть сам не засмеялся. На местном, это звучало как: Стража за соблюдением семейных традиций.

Понятно, что пьяные люди переваривали сказанное секунд двадцать, за которые я протянул руку Альяне и она почти покинула карету, когда эта свинья схватилась за платье, порвав его.

Пришлось сунуть разок в пьяное рыло.

– Что происходит? – Спросила озираясь, несколько ошалевшая Альяна, оказавшись у меня в объятиях.

– Ну не мог же я тебя оставить ему.

– Теперь могу я поговорить с балзоном? – Произнёс Мамит скорее риторически, чем действительно интересуясь, подходя к карете.

– Думаешь, они сейчас поймут? Я бы на твоём месте утра подождал. Пусть протрезвеют. Да и ночевать рядом с кровью…

– А ты же можешь их в чувство привести?

– Могу.

– Эх… Ну ты мне вон того приведи, – Мамит ткнул пальцем в Луисмидора. Я спать не хочу. Пусть он трезвым помается. А?… Он будет живым. Утром. Если надо. Обещаю.

– Да мне его жизнь ни к чему. Вывеси его где-нибудь. Только документы и рабский медальон у него забрать надо.

Конечно, пришлось всё объяснить девушке. Но произошло это несколько позже, когда мы уединились в одной из комнат. Нет, близости не было. Мы даже не раздевались. Просто сидели, обнявшись, и я рассказывал ей обо всём. В том числе и о чувствах.

Альяна прижалась к моей груди:

– Сумасшедший…

– Ты же сама предлагала сорвать цветок безумия, – улыбнулся я, прижимая к себе девушку.

– Говорят, не сорвать, а съесть.

– Не-ет. Сорвать. Есть, я тебя буду всю оставшуюся жизнь. Мой цветок безумия, – я поправил выбившийся из причёски локон Альяны. – Настолько разумным я себя никогда не чувствовал.

– Ешь… Тебе не жалко. Всё равно нас убьют, – логично резюмировала моя любовь.

– Возможно, – не стал я отрицать очевидного.

Плохая была идея привести в трезвое состояние Луисмира. Мамит всё-таки уснул под утро. Луисмир сбежал.

– Как так? – Смотрел я на бревно, к которому привязывали балзона.

– Элидар… Я… Виноват. Могу деньгами возместить.

– Ты вроде сам нищий?

– У любого балзона есть тайники. Только до него добраться надо.

– А у этого тоже есть? – Кивнул я на брошенного другом хозяина имения.

– Есть, наверное. Только ведь не сознается.

– Я могу определять, лгут мне или нет.

– Да? Ну тогда…

Из балзонства мы выезжали богаче на тридцать империалов. Нищий какой-то балзон попался.

– А у Луисмира в балзонстве тоже деньги есть?

– Есть, разумеется. Только не найти.

– А горн?

– Не знаю. Новый он у него. Но, тридцать-то точно возьмём, – с хитринкой произнёс Мамит.

Ильнас игрался своим новым клинком – у хозяина балзонства забрали. Дорогая вещь. Ильнас вынимал меч из ножен, а потом резко, со щелчком, вставлял обратно.

– Мелочь, прекрати! – Скорее прошептал, чем проговорил Шрам. Он вчера тоже не спал. Нашёл винные запасы хозяина и отмечал с кухаркой своё чудесное освобождение.

Я принципиально не стал лечить. Нет, ну вот только его налил силами, чтобы он себя человеком почувствовал, а он нажраться!

– Ага. Сейчас, – ухмыльнулся Ильнас и ещё раз щёлкнул.

– Какой он интересный стал, – улыбалась Альяна. – А ты не хотел покупать. Помнишь?

Я подъехал поближе и, склонившись прямо из седла, поцеловал её. Печать на предплечье вдруг налилась огнём. Мать его! Оскоран!

– Мне нужна осьмушка! – Придержал я удила.

Мамит многозначительно посмотрел на нас с Альяной.

– Поисковая печать, – Стал я закатывать рукав.

Ничего сложного. Любой прибор, даже магический, нуждается в энергии. Печать тоже. Надо просто пережечь все каналы от неё. Пережечь быстро, иначе восстановятся.