Цветок чертополоха

— Уверена? — злорадно отвечает брат.

— О, милый, я убеждена в этом! — язвительно отвечает она. — Кстати, завтра не сбегай. Все вместе пойдем по ягоды. Я ясно выразилась, брат?

Тот в ответ фыркает, и молча пьет виски. Я пораженно смотрю на Энью. Хрупкая малышка, но крепко держит братишек за яй… кхм… в руках. Видно, кто в доме хозяин.

Глава 10

Утром я таки соизволила рассмотреть свою временную обитель. После плотного ужина и пары бокалов виски, я просто вырубилась. Теперь же, лежа на королевских размеров кровати, осматриваю комнату. Так-так, интересненько. Все это напоминает фильмы о рыцарях, короле Артуре. Хотя, там пошикарнее было. Если верить учебникам истории и интернету, то замки в 18 веке были гораздо круче. Может то только у королей? Или история врет, или Лорд Кемпбелл скряга. О! А ночной горшок под кроватью есть? Наклоняюсь, задираю простыни. Стоит. С глупой улыбкой переворачиваюсь на спину, представляю, как утром пру горшок через весь замок, полный людей — истерически ржу. Успокоившись, одеваюсь. Сегодня мы идем по ягоды, значит моя родненькая одежка в самый раз. Мужчины сидят за столом, девушек нет. Ясно, на кухне шурудят.

— Доброе утро, — приветствую Лордов, Дирк улыбается, Рен кивает.

Смываюсь на кухню, где вовсю хлопочут девчонки. Умиляюсь, глядя на Светку. Когда ж ты чудо мое ненаглядное такой хозяюшкой стала? Но вслух не произношу, просто здороваюсь. Нарезая хлеб здоровенным ножом, как бы невзначай интересуюсь:

— Энья, у всех Лордов такие мрачные замки? В нашем времени, замки 18 века изображают иными. Более помпезными.

Она вздыхает, отодвигает миску с овощами.

— Пойдемте со мной.

Мы идем следом, как оказалось в ее комнату. Тут-то моя челюсть отвисла. За порогом ее комнаты открывался иной мир, кардинально отличавшийся от серого, мрачного замка.

— Вот, мое королевство, — продолжая вздыхать, разводит руками Энья. — Все это работа братьев.

Деревянный пол, пушистые ковры, стены выбелены, покрыты гобеленами. Резной столик с зеркалом. Такие же резные стулья. Кровать, вообще, произведение искусства. На окнах темно-бордовые бархатные шторы с золотистой вышивкой. Белоснежный камин с лепниной единорогов. Над ним портрет хозяйки комнаты. Серебряные подсвечники. Небольшой шкафчик с книгами в кожаных переплетах. Вот она где, помпезность, тщательно скрыта от чужих глаз.

Решив добить нас окончательно, Энья высыпает из шкатулок(!) драгоценности и бросает на кровать шикарнейшие платья. Что тут сказать, братья балуют свою малышку.

— Только зачем мне это все, если я дальше поселка не была. На кухне ходить? — чуть не плача говорит она.

Бедная девочка.

— Братья не устраивают приемы, балы, или как у вас это называется? — интересуюсь я.

Она отрицательно машет головой. Мы с жалостью смотрим на Энью. Ну, братцы, держитесь, негоже такую красоту прятать.

— Ох, засиделись мы, а братья голодные, — вскакивает она и бежит вниз.

— Поморить бы их голодом, засранцев, — бурчу я, спускаясь за ней.

Во время завтрака терзаюсь, все не дает мне покоя, что Энью держат взаперти.

— Лорд, вы были на балах, светских приемах? — смотрю в упор на Рена.

— Бывал.

— Вам не кажется эгоистичным, самому развлекаться, а сестру взаперти держать?

— Нет.

— О, эгоизм, ваше второе имя, — не унимаюсь я.

Он выпрямляется, глаза сверкают от злости.

— Леди, именно потому, что бывал, моя сестра сидит дома. Ей не место среди развратных женщин и похотливых мужчин.

Ладно. Убедил.

— Но сами-то можете устроить ей праздник? Иначе зачем платья, украшения? Вы не понимаете, что расстраиваете сестру такими подарками? Для чего они? На кухне торчать, перед сковородками выделываться? — понесло меня. — Она как птичка в золотой клетке. Балуете, заботитесь, но свободы не даете.

— Это все?

Чертов самовлюбленный кретин! Взрываюсь окончательно.

— Лорд, вы… идиот!

Тишина, все смотрят на меня огромными глазами.

— Леди, подобное поведение не проходит безнаказанно, — старясь сохранить королевское, мать его, спокойствие, отвечает Рен.

— Так привяжите меня к столбу и выпорите.

— Не пользуюсь столь варварскими методами в отношении женщин.

Ну и сиди молча, придурок. Фыркаю, делаю несколько глотков воды.

— Я убью вашего волка.

Давлюсь водой, Энья стучит по спине. Что ж ты садист такой, нравится делать больно?

— Как это мелочно, убить невинное животное, чтобы отомстить, — пытаюсь сдержать слезы.

— Наказать, — поправляет он.

— Хрен там, это не наказание, а месть! Хотите наказать, давайте, но меня, а не волка. Женщин не бьете? Хорошо, прогоните меня, заприте в подвале с крысами, — распинаюсь я.

Он сидит и улыбается.

— Я очень не нравлюсь вам Леди. — Это был не вопрос. — Вам неприятно видеть меня, общаться. Пожалуй, это и будет вашим наказанием. Дорога жизнь волка? Терпите мое присутствие. Ибо я всегда буду рядом.

Его слова звучат как угроза. Мысль видеть постоянно Рена радует и бесит в равной степени. Почему, когда мне нравится мужчина, он обязательно должен быть козлом? Смотрю они во всех веках одинаковые. Что ж, смиренно принимаю наказание. Посмотрим, кому хуже будет.