Цветок для двоих [СИ]

Пока он говорил, Шанелька разок стрельнула глазами на лицо подруги, пытаясь понять, чувствует ли Крис то же, что и она. Мистер Джахи был просто невероятно, неприлично красив. Так, что смотреть на черные глаза, опушенные густыми ресницами, на тонкие черты лица, ровную смуглую кожу, и подбородок, украшенный тщательной фигурной бородкой, становилось неловко. Шанельке казалось, у нее сам собой открывается рот, и все лицо принимает дурацкое восторженное выражение. А лицо Крис оставалось вежливо безмятежным, когда та кивнула и представила их обеих.

Держа в теплых ладонях руку Шанельки, Джахи улыбнулся, глядя в ее растерянные глаза своими — черными, как невероятный космос.

— Я имею надежду, что мой русский язык понятен. Если нет, я могу хорошо говорить английский, немного немецкий, имею знания в турецкий и, конечно, арабский, а так же, его диалект, язык пуруши.

Замолчал, ожидая ответа. Крис после паузы, во время которой Шанелька тоже молчала, ответила:

— Вы прекрасно говорите по-русски. Если вам удобно, мистер Джахи…

— Господин, — внезапно вклинилась Шанелька, покраснела, убирая наконец, свою руку из теплых рук хозяина, но повторила, — не нужно, чтоб мистер. Я…

Она смешалась, вдруг поняв, ее слова могут быть истолкованы как-то по-другому, и надо бы объяснить, но в смущении не могла найти правильных слов. Какой же он мистер, с такими-то глазищами и ресницами, и с эдаким точеным восточным лицом аладдина из древней сказки. Пусть уж господин, а еще лучше этот его «кхер хеб», но второе сложнее, его можно попозже, когда пройдет первая неловкость знакомства.

— Моя подруга хотела сказать, что обращение «господин» более гармонично, в языковом смысле, — пояснила Крис.

Шанелька благодарно кивнула. Именно это она и хотела сказать, только говорила бы в пять раз дольше.

— Ваша подруга, — Джахи снова перевел глаза на Шанельку, и та незаметно встала покрепче, чтоб не качнуться, — имеет словесное (тонкие смуглые пальцы нарисовали в дымчатом воздухе сложную фигуру) ощущение. Так? Как музыкальный слух.

— Чувство слова, — улыбнулась Крис.

— Как мне называть вас, мадам Кристина и мадам Нелли? Или — госпожа Кристина? Могу я предложить…

Он помолчал, прикрыв глаза, потом кивнул своим мыслям.

— В древнем Пуруджи уважаемую женщину звали анэ. Это перевод — моя небесная сестра. Не родня, так? Не общая кровь. Анэ Кристина.

Он поклонился, прижимая руку к белому халату.

— Анэ Нелли.

— Шанель, — поправила его собеседница, — если можно, то я анэ Шанель. Или Шанелька.

— Так. Спасибо.

Черные глаза обратились к лицу Крис.

— Анэ Крис, — кивнула та, — а вы, значит, кхер хеб…

Смуглая рука сделала плавный жест:

— Хеб Джахи.

Покончив с церемониями, он внимательно оглядел свое рабочее место, поправил уголок рамы с защитным полотном. И жестом указал на выход.

— Асам принесет ваши вещи, ани. Прошу, я должен показывать дом. Не архив, нет. Дом для вас. Господин Валерий очень заботливый человек.

Идя следом за тонкой фигурой в ловко сидящем халате, Шанелька тихо порадовалась тому, что наконец, они отдохнут с дороги, а еще ей не терпелось поделиться впечатлениями с подругой. Как же отличается хеб Джахи от всех местных мужчин, встреченных за прошедшие трое суток! И конечно, немного неловко, что его красота Шанельку так потрясла, вот Криси — кремень, вообще не отреагировала. Но у Шанельки есть оправдание — такого героя она обязательно куда-нибудь впишет, в одну из своих сказок, или сразу в роман. Хотя для романа Джахи никак не подходит, читатели решат, она его выдумала. Высосала из пальца. А для сказки — вполне. И вовсе он не Аладдин, — решала дальше Шанелька, глядя в гибкую спину и широкий разворот плеч, — в нем нет этой восточной халвы, вроде бы, все совпадает, глаза, ресницы, скулы, цвет кожи. Но что-то проглядывает за бархатом жесткое, что делает его похожим, как ни странно, на холодного нордического блондина Азанчеева. Что-то во взгляде. В выражении тонкого лица? Если сказать об этом Крис, она посмеется. Конечно…

За мыслями она практически не замечала, куда идут, спустившись по узкой лестнице, и когда очередные двери распахнулись, качнулась, хватая подругу за руку, почти ослепнув от того, что оказалось за деревянными створками. Так внезапно и неожиданно.

Зелень и солнечный свет обрушились на них вместе с пением птиц, блеском белоснежных колонн и рыжих каменных стен, полускрытых листвой, полной цветов. А еще тут журчала вода, мелькая перед лицом тонким рассеянным занавесом в дрожащих зыбких радугах.

Джахи ступил вбок, уходя за пышные кусты гибискуса, что-то там сделал и радуги померкли, утихло жужжание поливалок, что прекратили вращаться, разбрызгивая капли. Остался птичий щебет и шелест листвы, а еще медленная звонкая капель.

— Это же… — Шанелька оглядывалась, щурясь от блеска воды на глянцевых листьях, — райский сад просто.

— В саде, в саду, — поправился Джахи, — нет гурий. Не было. Теперь вы тут. Небесные сестры ани. Прошу.