Цветок для её величества

– Фолс-бей, – повторил Бэнкс, словно желая убедиться, что Мэссон его на самом деле понял, – и прежде всего окрестности у Майзенберга и Симонс-тауна. Именно там вы должны все тщательно объездить и, не мешкая, разведать земли. Там бесконечное множество видов растений, которые еще нужно описать, и вы составите мне обо всем подробный отчет. Это будет полезно для дальнейшего развития естествознания. И, конечно же, не только в плане растительного мира. Нужно обращать внимание на географию региона, особенности погоды, животный мир, гидрологию. Гидрология очень важна. Ну, вы же знаете: водопои, ручьи и все прочее. И не забудьте отметить на карте поселения, временные стоянки, дороги и подобные объекты. Наши карты немного устарели, а мы не хотели бы отметить неверное место расположения королевского цветка, не правда ли?

– Конечно нет, сэр.

– Само собой, вы будете вести собственный дневник, – продолжал Бэнкс, – но также должны делать копии ваших записей и отправлять по почте лично мне. Крайне важно, чтобы никто не видел их содержания. Вы обязаны удостовериться, что все письма будут перевозиться на британских кораблях.

В открытом окне появилась голова Болтона:

– Простите, сэр, мне кажется, что капитан Кук собирается сейчас отчаливать. Осмелюсь напомнить, что время и прилив никого не ждут, даже самого Джозефа Бэнкса.

Бэнкс, улыбаясь в ответ, кивнул. Когда Мэссон встал, чтобы выйти из кареты, он на мгновенье задержался у двери.

– Вы думаете, что цветок для королевы нужно искать именно там? – Не получив ответа, Фрэнсис предположил, что Бэнкс все еще рассматривает карту, снова задумавшись над множеством вопросов, из которых, казалось, и состояла вся его жизнь, поэтому молодой человек повторил вопрос: – Цветок, сэр. Вы думаете…

Но прежде чем он успел закончить фразу, Бэнкс взглянул на него и с явной несдержанностью ответил:

– Я в этом ни секунды не сомневаюсь, Мэссон. Удачи и счастливого плавания. Я уже с нетерпением ожидаю вашего первого отчета. Возьмите с собой эту карту и вот это тоже. – Бэнкс передал Фрэнсису карту, затем указал на несколько толстых томов Миллера, которые назывались «Словарь садовника» и лежали рядом на сиденье.

– Спасибо, сэр, но я думаю, что они не поместятся в мой багаж.

Шутку Бэнкс пропустил мимо ушей и хотел было возразить, но Мэссон продолжил:

– Кроме того, все эти работы я знаю наизусть, сэр. Вот этот комплект томов, а еще семь изданий, что печатались ранее.

Бэнкс лишь холодно улыбнулся уголками тонких губ и постучал в потолок кареты, подавая кучеру сигнал, чтобы тот продолжил движение.

Мэссон сошел на пристань, проводил взглядом удалявшуюся от набережной карету. Потом он обернулся к Симмонсу и Болтону, чтобы попрощаться. Они оба стояли у открытого окна кареты и слышали каждое слово.

Несмотря на то, что именно на них лежала ответственность за тяжелое положение, в котором оказался Мэссон, крепкие рукопожатия обоих мужчин вселили во Фрэнсиса уверенность. Если дела пойдут как-то не так, то, по крайней мере, кто-то будет на его стороне. Пожав руки, Мэссон поднялся по сходням, оперся о фальшборт и помахал на прощанье, когда корабль отчаливал.

– Фолс-бей? – переспросил Симмонс, махая в ответ. – Это та полоска побережья, что входит в сферу королевских интересов?..

– Именно так, – ответил Болтон. – Но я уверен, что сэр Джозеф и лорд Сэндвич знают, как лучше. Пока мистер Мэссон думает, что ищет цветок для королевы, все должно идти своим чередом.

– Само собой разумеется, – ответил Симмонс. – Как бы там ни было, но меня не покидает мысль, что мы его отправили, так сказать, прямо в логово льва.

Симмонс и Болтон продолжали махать, больше не говоря ни слова, пока «Резолюшн» совсем не скрылся из виду.

Глава 8

Август 1772 года, 14 градусов северной широты, 24 градуса западной долготы (у побережья островов Кабо-Верде)

– Поймайте эту обезьяну!

Мэссон по-прежнему сидел за своим столом. Он как раз чинил перо и не понял, правильно ли расслышал слова.

«Резолюшн» плавно покачивался на волнах, его такелаж поскрипывал в унисон грузу – строительным бревнам, когда судно покидало якорную стоянку у берегов Кабо-Верде. Мэссон услышал отдаленные крики с палубы, нахмурился и скомкал еще один неудачный черновик письма к Констанции. К краю стола был прикреплен конопляный мешок, который служил ему корзиной для бумаг. Фрэнсис попытался выбросить смятое письмо туда, но промахнулся – на выбеленном известью полу собралась уже целая коллекция таких комков.