Цветок для ее величества

— Как не поверить словам, что по ту сторону восточной границы нет ни одного цивилизованного человека, — брызжа иронией, сказал Схеллинг, когда увидел в лагере Мэссона и Тунберга: их потрепанный вид и состояние были далеки от цивилизованного. — Я очень рад, что вы смогли прийти, а то я уж начал было сомневаться. Эулеуса вы уже знаете, позвольте представить вам выдающегося вождя Чунгву, который любезно согласился поддержать наши старания. Это просто потрясающе, невозможно вообразить, сколько помощи можно обеспечить всего лишь за пару ружей. Восставшее племя несправедливо вытеснило вождя с его зимних пастбищ. Наши столь необходимые сейчас подарки помогут ему привести чаши весов справедливости в равновесие.

— Вы же точно знаете, против кого будет использоваться это оружие, — произнес Тунберг.

— Понятия не имею, о чем вы говорите, господин доктор. Вождь Чунга живет по другую сторону границы, поэтому запрет на продажу оружия туземцам не распространяется на эти земли.

— В данный момент это действительно так, — возразил швед, — но зимой он снова перейдет границу. И там нет никаких восставших племен, только трекбуры. И этими подарками вы провоцируете начало войны.

Схеллинг усмехнулся.

— Поосторожней, господин доктор. Вы не так уж хорошо осведомлены о местных реалиях, как думаете. Дальше на восток действительно есть племя, которым правит вождь Ндламбе. Он на короткой ноге с трекбурами и вместе с ними выгнал вождя Чунгву с его пастбищ. Но соглашение трекбуров и одного из племен хоса едва ли продлится долго, поэтому я вижу своей обязанностью поддержать то, что и без того произойдет.

— Вы надеетесь развязать войну между племенами? Чтобы втянуть в это Компанию, не будет повода лучше. Хоса станут использовать все оружие, которое смогут купить или украсть. И когда у них будет достаточно ружей, губернатор рано или поздно вынужден будет направить сюда войска. Когда начнется война — лишь вопрос времени.

— Вы называете это войной, доктор, а я называю это дальнейшим развитием. Дальнейшее развитие неизбежно, и есть лишь один вопрос: сможет ли кто-нибудь использовать его для своей выгоды? Принимая во внимание ваше ботаническое и фармацевтическое чародейство, я ожидал от вас большего понимания. Раненым наверняка потребуется лечение и облегчение страданий. Любой прозорливый человек, вероятно, увидел бы в этом хорошую выгоду.

Тунберг покачал головой:

— Тогда я, наверное, слепой, потому что вижу лишь кровососущего паразита.

— Это ваши слова. Но я предпочитаю говорить иначе: я получаю выгоду из многообещающей ситуации.

Тунберг сначала взглянул на Эулеуса, который отвел глаза, потом на вождя, который хмуро посматривал на двух пленников, словно речь шла о несчастных существах, которых только что вытащили из помойной ямы. Учитывая тот факт, что мылись они давненько, это сравнение подходило как нельзя лучше.

— Откуда вы узнали? — вмешался Мэссон.

— Что я узнал, мистер Мэссон? Что вы всю дорогу из Кейптауна следовали за мной? Какой именно цветок вы ищете? Или где искать ваш драгоценный цветок? — перечисляя эти риторические вопросы, Схеллинг наслаждался мигом своего триумфа. — Разве не я вам говорил, — улыбка на его лице сделалась еще шире, — человек в Африке не может выжить один? Теперь к этому я еще могу прибавить, что человек не добьется успеха, если все сразу расскажет друзьям. Всему свое время.

— Вы считаете, что мы друзья? — спросил Мэссон сквозь зубы.

— А вам было бы лучше, если бы мы были друзьями? — ответил Схеллинг, и маска дружелюбия моментально слетела с его лица.

Он взял в руки выкрашенный зеленой краской деревянный ящичек и вытащил дневник Мэссона.

— «Мистеру Мэссону для его ботанического путешествия на мыс Доброй Надежды». Ну, мистер Мэссон, ваше путешествие еще не закончилось. Я уверен, что губернатор ван Плеттенберг завалит меня наградами, если я доставлю ему английского шпиона. Именно поэтому есть смысл привезти вас в Кейптаун живым и невредимым.

— Прежде чем вы лишите меня жизни, мистер Схеллинг, я был бы вам крайне признателен, если бы вы смогли мне объяснить, почему так хотите моей смерти.

— Ах, ты боже мой! — с наигранным умилением воскликнул Схеллинг. — Думаю, все эти пограничные территории вдохновили вас на такую мелодраму! Это уже не тот молодой человек, серьезный и спокойный, которого я помню. С другой стороны, всем известно, что граница меняет человека. Не так ли, мистер Виллмер?

— Для меня он все та же «соленая шкура», мистер Схеллинг, — ответил Виллмер, заметно скучая.

Он развернулся и побрел к первому фургону, чтобы отдать вознице последние распоряжения, прежде чем караван выедет на равнину и направится к побережью.