Цветок Дракона

Сарина первой прервала эту молчаливую битву. Она повернулась и пошла к двери. Бросившись за ней, Дженсон тем самым признал свое поражение. Он схватил ее за плечо и притянул к себе. Его руки пробрались под ее накидку и сомкнулись вокруг талии. Капюшон соскользнул, когда она попыталась отодвинуться как можно дальше. Он притягивал ее все ближе, пока ее груди не соприкоснулись с его грудью и только считанные дюймы не стали разделять их лица. Их губы встретились всего лишь на мгновение, затем еще раз, пока не соединились и они не припали друг к другу, дыша и чувствуя как один человек.

Он склонил ее голову себе на плечо и зарылся лицом в шелковистые волны ее волос.

– Сарина, – прошептал он, целуя ее в лоб, нос, губы. Он не пропустил ни одной черточки ее лица и, каждый раз целуя ее, бормотал ее имя. Они были вместе, и время словно перестало для них существовать.

– Сарина, – настойчиво повторил он, обхватывая ее лицо ладонями, – я хочу, чтобы ты покинула мадам Блю. Скажи мне, где ты предпочитаешь жить, и я позабочусь об этом. Маленький домик, большой дом, в городе, на горе, где угодно, но позволь мне увезти тебя из этого места.

Казалось, прошла вечность, прежде чем сказанные им слова дошли до ее сознания. Она пришла сюда, надеясь провести с ним еще несколько ночей, а он предлагал ей намного больше. Он предлагал ей то, что не хотел предлагать никому.

– Дом? – Ее голос дрожал от возбуждения, но она приказала себе быть осмотрительной.

– Все что угодно.

– Здесь, в Гонконге?

– Или в Сан-Франциско, Шанхае, Кантоне – где ты захочешь. Как долго еще ты собираешься прятаться в борделе?

– Пока не пойму, что мне ничто не угрожает.

– Шукэн этим утром отплыл в Шанхай, но он может в любое время вернуться. Тебе нельзя больше оставаться у мадам Блю и считать, что ты навсегда скрылась от него.

– У меня нет другого выхода.

– Я только что предложил тебе его.

Она сжала кулаки, пытаясь успокоиться.

– Правильно ли я тебя поняла: ты хочешь жениться на мне и увезти меня от мадам Блю?

Брови Дженсона взлетели вверх.

– Жениться? Нет, я ничего не говорил о женитьбе, Сарина. Я просто сказал, что куплю тебе дом.

Она развернулась на каблуках и пошла к двери.

– Сарина, вернись! – Он шагнул за ней. – Это что, ультиматум: или женитьба, или ничего?

– Я уже однажды говорила тебе, что не собираюсь становиться твоей шлюхой.

– Не будь столь вульгарной, Сарина.

– Почему же нет? – холодно поинтересовалась она. – Ты сам счел меня таковой, когда обвинил прошлой ночью в том, что рядом со мной находится Галван.

– Прошлой ночью я был так же расстроен, как и ты, – нехотя признался он. – Мы оба наговорили того, чего не следовало.

Ее глаза сузились.

– Сейчас, когда моя репутация восстановлена, я стала достаточно хороша, чтобы содержать дом и изображать из себя шлюху – но только для одного тебя?

– Сарина, прекрати.

– Скажи мне, Дженсон, – продолжила она с горечью, – ты собираешься постоянно жить в том доме, который мне купишь, или просто станешь заглядывать ко мне всякий раз, когда случайно окажешься в этом городе?

– Сарина!

– И сколько еще таких городов, где женщины живут в подаренных тобою домах, высматривая на горизонте твой корабль, чтобы провести несколько благословенных дней или недель, прежде чем ты надумаешь отплыть по делам?

– Нет никаких других домов и никаких других женщин, – раздраженно отрезал он.

– Я должна тебе поверить?

– Должна.

– Почему?

Его челюсти плотно сжались, в глазах горел гнев.

– Потому что я хочу тебя, глупая маленькая дурочка! Я хочу быть с тобой, заниматься с тобой любовью, просыпаться, держа тебя в своих объятиях, и знать, что никогда не буду делить тебя с кем-то другим.

– Поэтому ты собираешься превратить меня в содержанку?

– Я не хочу иметь содержанку, – взорвался он. – Я просто не знаю, хочу ли я иметь жену.

Сарину передернуло, когда она представила, как весело смеются мужчины в конторе, услышав разнесшийся по всему зданию вопль Дженсона. Когда же она поймет наконец, что она не возбуждает в нем ничего, кроме желания? Того же, что испытывали Галван и Во Шукэн. Несмотря на уверения в обратном, она всегда знала, что хочет Дженсона не меньше, чем он ее, а сейчас она наконец-то призналась себе, что ее чувства не ограничиваются животной страстью.

Она влюбилась в Дженсона Карлайла, отчаянно и бесповоротно, и сейчас ее сердце сжималось от боли: она не могла никому признаться в своей любви, и Дженсон Карлайл не любил ее.

Изменятся ли их отношения, если он узнает, что у него есть сын, подумала она, глядя, как он гневно меряет шагами комнату. Какая разница? Майкл Стивен не мог принадлежать своим настоящим родителям, он был ребенком Анны и Льюиса Дин. Нет никаких доказательств того, что она его мать, никаких свидетелей предательства Шукэна. Какая польза в том, что мужчина, который не хочет детей, узнает о существовании своего ребенка, отданного чужим людям?

– Я не могу принять твое предложение, Дженсон, – в конце концов выговорила она глухим безжизненным голосом, – и я никогда не покину мадам Блю. Они с Мэй – мои единственные друзья в этом мире, и они обе нуждаются во мне.