Цветок и плоть

– А что, неплохая идея, – согласился тот.

Свой велосипед Саша получил от родителей позапрошлым летом – под предлогом того, что хорошо, без троек, закончил учебный год. Хотя было очевидно, что истинная причина заключалась в другом: чтобы их отпрыск не завидовал ровесникам, уже имеющим персональные велобайки. И Тима, смотря на него, упросил и своих родителей на покупку такого же двухколёсного агрегата: прогулочного типа, с двадцатью семью скоростями и паршивенькими амортизаторами.

Несколько месяцев кряду они рассекали на них по улицам едва ли не каждый день, пока не нагрянула минусовая температура и первый снег. Теперь же, по прошествии двух лет утратив к ним былой интерес, катались не чаще раза в неделю. А с последней велопрогулки и вовсе прошло две с половиной.

Елозя на седле своего «Стелса», Саша медленно крутил педали по направлению к дому, в котором жил Тима. Друг же вышагивал рядом, при этом чувствуя себя немного не в своей тарелке, как если бы на уроке физкультуры все одноклассники скатывались со склона на лыжах, а он один – на санках.

– Прикрутил бы ту уже багажник к своей колымаге! – буркнул Тима.

– Тебе надо, ты и прикручивай к своему. И вообще – фу! Терпеть не могу багажники! – скривил физиономию Саша. – С ними велики смотрятся отвратительно. Как вообще на таких можно кататься? Это как… как на разбитом Жигули ехать в одном ряду с дорогущими иномарками вроде какого-нибудь Мерседеса или Кадиллака.

Не поняв сути сравнения, Тима ответил:

– Бред. Зато в такие вот моменты ты мог бы подвозить меня. Или девчонку какую-нибудь.

– Ха! А может, мне больше нравится смотреть, как ты быстренько перебираешь своими двумя, пока я по-царски восседаю на седле механического коня, – пошутил мальчишка и хохотнул.

– Ты, главное, на какую-нибудь смачную рытвину не наедь. А то или без шаров останешься, или остаток пути проедешь с седлом в заднице.

Саша, запрокинув голову, рассмеялся над ответной дружеской шуткой.

Мимо них в обе стороны проходили люди, проезжали автомобили. Во внешнем дворе одной из панельных многоэтажек тучная женщина в солнцезащитных очках выгуливала на поводке мелкопородную пучеглазую собачонку. Впереди по пешеходному переходу ковыляла, навалившись на ходунки, старушка, и делала это настолько медлительно, что к моменту, когда преодолела три четверти препятствия, на светофоре уже как секунд десять горел красный свет. Поэтому некоторым водителям, непрекословно следующим правилам дорожного движения, приходилось терпеливо ждать, пока она выйдет за черту проезжей части.

– Я бы на месте кого-нибудь из водил вдавил кулаком в клаксон, – усмехнулся Саша. – Или ногой – в педаль газа.

– Если вдруг подашься в волонтёры по уходу за пожилыми людьми, я скажу своей бабушке, к кому ей точно обращаться не стоит.

Когда они добрались до нужного дома, Тима попросил друга подождать у подъезда.

Ни мама, ни папа с работы ещё не вернулись. Его «Stels» стоял в прихожей на прямоугольном куске прозрачной клеёнки, служившей защитой для пола от грязи на покрышках колёс. И Тима, не включая свет, лёгким движением ноги поднял подножку и выкатил велосипед в подъезд. Но прежде чем запереть дверь, он с порога всмотрелся в, доступный обзору сквозь дверной проём клочок гостиной, а точнее, на застеленный не лучшего вида ковром пол. И задался вопросом: от какого предмета падает та вытянутая тень, похожая на продолговатую грушу со странными наростами? От телевизора? Кресла? Журнального столика? Или, может, одного из растений в цветочном горшке, стоящих на подоконнике? Но разве у мамы были такие высокие цветы?

Отчего-то мальчику стало не по себе, и он поспешил закрыть дверь с внешней стороны. Спускаясь с двухколёсным другом по лестнице, он старательно внушал себе, что на самом деле та тень на полу не поплыла, – ему это просто привиделось.

До парка, простирающегося по окраине их района и прилегающего к реке, на велосипедах Тима с Сашей доезжали примерно за двадцать минут – неспешным ходом, держась центральной улицы. Именно туда они теперь направлялись.

Их улица – она же и является центральной – пересекалась с другой большой улицей, в точке слияния образуя солидных для той местности размеров перекрёсток, а заодно и скопления вечно куда-то торопящихся и чем-то недовольных людей.

Когда мальчишки затормозили у пешеходного перехода, Саша предложил:

– А давай так: как только пересечём зебру, – поедем до парка наперегонки, и тот, кто проиграет, подойдёт к первой встречной школьнице – только не к младшекласснице – и обнимет.

И только Тима представил, как ему придётся подойти к девчонке, прогуливающейся в одиночку или – что гораздо хуже, – в компании подруг или друзей, внезапно её обнять, отпустить и по-глупому, с покрасневшим от стыда лицом посмотреть в глаза, а потом убежать, глядя под ноги и слыша насмешки в спину, как тут же его ладони покрылись холодным потом.

– А если она будет вместе со своим парнем?

– Тогда… просто проходим мимо и подходим к той, кто идёт вообще без парней.