Цветок яблони

Мильвио положил тяжелую руку ему на плечо, потянул за собой, прочь из комнаты. Пружина бросил полный сожаления последний взгляд на девушку, прежде чем последовать за треттинцем.

Стоило лишь преодолеть невидимую границу, как кладбище осталось за спиной, и появилась возможность дышать. Мильвио поднял опрокинутый стул, толкнул, рассчитав столь ловко, что проехав по полу, через все помещение, тот остановился перед Тэо.

– Идем на балкон, сиор.

В последних словах он не скрывал иронии. Перебрал пустые бутылки, одну чуть не разбил, нашел целую, кинжалом срезал печать, взялся за штопор, подхватив два стакана. Тэо, подняв сул, пошел за южанином.

Снег закончился также внезапно, как начался. От него остались лишь капли да лужицы. Стало жарко, даже знойно, и наступающая ночь влажно дышала землей, которая отдавала тепло пасмурному небу.

Огни горели только по этому берегу, а еще в порту, нескольких башнях и по периметру ближайшего к дворцу сектора городской стены укреплений. Большая часть Рионы была погружена во мрак, но Тэо помнил ее в первую и во вторую ночь, пока люди еще оставались живы и кто-то мог поддерживать пламя.

То горело ярко-синим, болезненным для глаз светом.

Мильвио разлил вино. Густое, медово-янтарное и наверное ароматное, но Тэо, все еще пребывающий мыслями у постели Шерон, скованный запахом, остерегся пить. Просто принял стакан, ожидая, когда Мильвио начнет говорить.

– Ты прав. Она уже несколько дней ведет битву с собственным даром, – наконец ответил треттинец, облокотившись о перила. – И я могу лишь надеяться на ее победу. Нам всем очень повезло, мой друг. Что сначала она была указывающей, затем долго жила рядом с самым большим некрополем в мире, потом – что в ее руках оказалась книга старого некроманта, а способностей Шерон оказалось достаточно, чтобы учиться. И наконец браслет. Она сумела с ним договориться, – бывший волшебник сделал глоток, прищурился. – Это большая удача. Не будь всего перечисленного – и финал истории первого некроманта за тысячу лет уже бы наступил.

– Почему сейчас? Из-за близости той стороны?

– Я как-то рассказал ей о мотыльках, которые падают на стекло. Их вес ничтожен, но если ночных бабочек будет много, очень много, то стекло не выдержит, мой друг. Она закалила стекло всем, что я перечислил. Но вот это, – треттинец провел рукой вдоль мрака, в котором скрывался ночной город. – Умерли тысячи, почти одновременно. И Шерон захлебнулась в смертях, как утопающий захлебывается в воде. Стекло дало трещину, но держится. Пока держится…

Он замолчал, снова став смотреть на вымерший город.

– Что будет, если она не справится? Если дар смерти возьмет верх над ее волей? Она погибнет?

Мильвио покачал головой:

– Нет. Она слишком сильна для подобного исхода. Раньше – возможно. Теперь нет. Шерон не умрет.

Тэо облегченно перевел дух и наконец-то решил попробовать вино. Словно галька на морском берегу, которую лизнул, а теперь колет язык от яркой соли. А еще смола и ежевика.

– Всегда поражался, как ты можешь выбирать среди бутылок столь интересные.

– Опыт долгих лет, – вопреки ситуации, что творилась вокруг, Мильвио нашел силы на улыбку, но тут же стал серьезен. – Ты не до конца понимаешь последствия, если дар победит волю Шерон. Если стекло лопнет.

В вине появился кислый привкус. Лизнул язык и небо, охладил гортань.

– Она не умрет. Но изменится. И поверь, сиор, эти изменения тебе не понравятся. Никому не понравятся. Ее захватит смерть, та, что подчинялась ей, теперь подчинит ее. Представь себе жестокое существо, потерявшее прошлое, стремящееся лишь множить трупы и повелевать ими. И так до бесконечности. По кругу.

Тэо увидел в глазах собеседника тревогу, но ничего не спросил. Не знал, какой из десятка волнующих вопросов задать первым и, он признался в этом самому себе, страшился спрашивать.

– Существование тзамас в нашем мире было предопределено если и не Шестерыми, то самими асторэ. Но где-то в веках, после Бледных равнин Даула, некроманты пошли своими, очень темными тропами. Они конфликтовали с нами, их ненавидели таувины. Часто с ними можно было договориться, но случалось, что той стороны в их сердцах накапливалось слишком много и тогда мир накрывало безумие. Когда не человек управляет даром, а дар человеком – он вытаскивает из души все самое темное. С браслетом она очень сильна, слишком сильна, чтобы не учитывать последствий. Волки, которых она подняла на перевале, покажутся милыми овечками.

– Что нам делать, если такое случится? – от подобного вопроса на языке остался крайне отвратительный привкус, который нельзя прогнать даже целой бутылкой хорошего вина.

Мильвио указал на меч. Тот, в слабом отблеске свечей, обернулся в зловещие тени, словно в тяжелый длинный плащ. На миг Тэо почудилось, что они слабо шевелятся, дышат, он напрягся, пригляделся, но понял, что это обман зрения, всего лишь игра воображения и света.

– Это тоже артефакт одного из Шестерых, как мы теперь знаем. Полагаю, высок шанс, что Фэнико смог бы противостоять браслету.