Цветок яблони

— Но теперь он там. — Она мотнула головой назад, к трещине. — Или на пути туда.

— Здесь его дела закончены. И наши тоже. Ты не была бы так любезна…

Но та лишь склонилась и взялась рукой за статуэтку. Шерон не разжала пальцы, глядя в блеклые глаза гневно.

— Девочка. — Голос у таувина был неожиданно мягкий. — Это не ваш путь. Это наша с Милосердием дорога. Объясни ей, Вихрь. Она не понимает.

Треттинец на мгновение заколебался, собираясь спорить с ней, затем кивнул, положил руку на запястье Шерон:

— Она таувин. У нее в руках меч с душой некроманта. И минуту назад к ней вернулось истинное волшебство. Перед тобой великая волшебница, и у нее шансов отнести статуэтку гораздо больше, чем у нас.

— К тому же я кое-кого хочу догнать и поговорить по душам. Бывай, Вихрь. Присмотри за моим учеником, пока я не вернусь.

— Обещаю!

Нэко шагнула в портал. Несколько секунд спустя он исчез, а балки под потолком остановили свое вращение.

Глава 22. До

Каждый раз Мерк любовалась руками Нлона. Сотканные из теней, дыма и отблесков неосязаемого пламени, они казались воздушными, хрупкими. Но она знала, какая сила скрывается в этих пальцах. Сейчас таких нежных, зонтиком распростершихся над бледно-зеленым ростком, только что появившимся из влажной черной земли.

Асторэ бережно коснулся растения, снимая с почки хлипкого стебелька крупинку грязи, прислушался к слабому движению соков.

— Что это? — спросила девушка. — Цветок?

— Дерево… дуб.

— Разве их мало?

— Таких пока еще нет. Он часть меня. Моя память. Надеюсь, он подарит эйвам цель в нашем мире, раз уж они не приняли от асторэ магию.

Росток, подчиняясь желанию Нлона, чуть вытянулся, выпрямился, и из почки проклюнулся маленький острый листочек.

— Интересно, каким он будет.

Нлон едва улыбнулся:

— Тебе придется прожить тысячу лет, чтобы увидеть, Младшая. Но полагаю, когда он вырастет, то подопрет само небо.

Мерк расширила глаза:

— Ты хочешь сказать, что дашь ему расти самостоятельно? Не ускоряя нити?

— Эйвы позаботятся о нем. От начала и до самого конца, который, надеюсь, случится очень не скоро. А после и о его детях, пока весь континент не покроют прекрасные леса… Ты снова стала грустной, как десять лет назад, когда я создал башню. Почему?

— Потому что подобное не доступно никому из нас. Никто не может так повелевать жизнью. А я и вовсе — лишь смерть.

Он рассмеялся:

— Жизнь — это слишком большая ноша, Младшая. Радуйся, что твое племя лишено дара создавать новых существ и нести за них ответственность.

— Не говори, что лучше иметь спящий дар смерти, которым не можешь воспользоваться, чем возможность создавать подобное этому ростку.

— А я все же скажу. Потому что за жизнью всегда следует смерть.

— Умирают все, кроме асторэ, — напомнила она ему, и это прозвучало куда жестче, чем следовало.

Но он не спорил:

— Все так. И за бессмертие приходится расплачиваться нам, вечно живущим. Видеть, как вы растете, а после уходите. И совершаете ошибки, от которых никто из нас не успел вас предостеречь. А еще, Младшая, видеть собственные ошибки в вас. Никто из моих родичей не идеален, и мы постоянно их допускаем. Но каждая такая ошибка — удар по будущему мира.

— Ты о гвинах? Или о людях?

Он выпрямился, посмотрел через широкую реку на степь, над которой высоко кружились черные точки птиц. Угроза близко. Скоро пора уходить.

— В том, что теперь происходит, нет вины вашего народа.

— Так ли это? Мы умираем и остаемся здесь, в этом мире, неспособные найти дорогу на ту сторону. С каждым годом мёртвых все больше, и они охотятся на живых. На всех, даже на уин. Умершие перерождаются в опасных чудовищ, и только вы в состоянии справиться с заблудившимися. Вы запираете их в узилища из моря и скал, но они становятся все сильнее, и теперь их так много, что они захватили континент. Создания, уже не похожие на нас, другие, измененные. Никто не может спокойно перемещаться между городами. Да и города в большинстве своем уничтожены, теперь принадлежат им. Кольцо вокруг оставшихся сжимается, сколько бы мы ни сражались. В нас чересчур много тьмы.

— И света, — не согласился Нлон. — В гвинах был только мрак, ведущий к порочным желаниям. Их сила не исчезла после смерти, растеклась и отравила вас. Но в этом нет вашей вины, лишь наша.

Он положил руку ей на плечо, сказав с надеждой в голосе:

— Верю, что когда-нибудь мы сможем одолеть эту беду. Найдем способ избавиться от всех следов гвинов, и угроза исчезнет.

— Я могла бы помочь. Нет никого, кто лучше меня знает о той стороне.

— О чем ты?

— Некоторые асторэ говорят, что следует получить доступ к той стороне. Я слышала разговоры.

Пламя учителя поугасло, а теней добавилось.

— Да. Многие размышляют об этом, но я против такого. Мы практически ничего не знаем об этом пространстве, лишь видим уходящие туда нити. Оно искажает магию, меняет все привычные законы в мире. Не надо, Младшая. — Слова прозвучали очень мягко, когда Нлон увидел, что она спешит возразить ему. — С удовольствием поспорю с тобой, как в прежние времена. Но не сейчас. Ты ведь чувствуешь? Заблудившиеся узнали о нас и уже близко. Нам следует уходить.