Цветок яблони (СИ)

Краешек уходящей луны касался серебристых пиков горного хребта, а звезды стали бледнее. Две черные башни нависли над Лавиани, участливо заглядывали в лицо, словно чудовища из детского кошмара.

Вопрошали: «Ну, как ты?»

Впрочем, башню закрыл чёрный силуэт со взъерошенными волосами. Тёплым золотом блеснули глаза.

— Рыба полосатая. — Сойка наконец-то чувствовала боль. — Если это та сторона, то она не менее унылое место, чем наш мир.

— Та сторона тебя пока не ждет, — негромко сказал ей Пружина, держа левую руку на животе сойки.

Золотистые искры бежали по полупрозрачным сосудам, и Лавиани отвела взгляд, сдерживаясь от близкого волшебства асторэ. Процедила сквозь стиснутые зубы:

— Что за хрень?

— В тебе яд демонов. Хотя уже меньше, чем пять минут назад, — последовал спокойный ответ.

— С каких пор ты научился его вытаскивать? В Рионе сам страдал от этой заразы.

Тэо хмыкнул, словно тоже удивившись вопросу, на лбу у него появилась складка.

— Не знаю, — озадаченно произнес он. — Словно мне кто-то рассказал... Но... я не помню кто.

— А как ты узнал, что я ранена? Как нашел?

— Я... — Пружина осекся и неловко пожал плечами. — Просто вернулся.

Сойка цокнула языком, думая о Бланке, о её паутине, и прошептала:

— Просто вернулся... Спасибо.

Последнее она сказала им обоим. И рыжей, которую когда-то терпеть не могла. И Тэо, которого в первую встречу едва не убила, решив, что он человек Борга. И вот эти двое спасли ей жизнь. Стоило подумать о том, как все меняется... Но ей было тяжело думать. Она хотела спать.

— Что там происходило, когда ты уходил? — Взгляд на башню на фоне неба, ожидающего рассвет, который должен был прийти с минуты на минуту, погасив звезды, выбелив луну, окрасив вершины в розовый цвет. — Ты видел?

Тэо, не отнимая руки от живота сойки, прогоняя черноту на её коже, обернулся, посмотрел.

— Полагаю, что все решится без нас.

— Ты не вернешься к ним?

— Нет, — твердо ответил асторэ. — Иначе ты умрешь. А я все равно не успею подняться.

Она на секунду закрыла глаза:

— Мири. Шестеро. Кто там отвечает за все, дери вас шаутты? Сделайте хоть что-то хорошее в этой жизни. Помогите им.

Несколько мгновений сойка лежала неподвижно, затем, словно вспомнив о чем-то, зашарила на своем поясе и с тревогой спросила:

— Где мой нож, рыба полосатая?!

Звон сломанного клинка прозвучал хрустальной трелью, заглушив все.

Шум бешено вращающегося потолка.

Стоны, смех, крики и угрозы, льющиеся из провала, пожирающего свет.

От обломков меча во все стороны ударило невидимой силой. Чистой, словно горный источник. Ледяной, могучей, всесокрушающей.

Холодный поток сбил с ног Шерон, пронзил, вызывая мурашки и вкус меда на губах. Почти ослепил, заставил дрожать, сделал слабой и едва не растворил в себе.

Бланка лишилась чувств, и мощь, льющаяся из сломанного Фэнико, словно ветер, шевелила гриву её рыжих волос. Вир не двигался, отброшенный в угол зала. На губах Нэ выступила пена, старуха замерла, будто её парализовало, и только правая её рука периодически дергалась, но глаза остались прежними — холодными, расчетливыми, оценивающими. Таувин не потеряла сознания.

Эрего да Монтаг стоял на коленях, покачиваясь, с закатившимися глазами, и тонкая нитка крови из носа стекала у него с подбородка на грудь.

На ногах остался лишь Мильвио, выжженный волшебник, тот, над кем магия, вырвавшаяся из тысячелетнего узилища, спрятанная Тионом в артефакт Шестерых, была не властна.

Нэ, превозмогая беспомощность, повернулась на бок и что-то толкнула от себя к Войсу. Оно, крутясь, проехало по гладкому полу, остановившись возле ног Мильвио, рядом с обломком Фэнико.

Треттинец поднял нож Лавиани, шагнул к герцогу и воткнул оружие ему в грудь.

Нить порвалась, и Шерон опустила ресницы. Смерть была слабой, призрачной. Статуэтка Арилы в руках тзамас стала теплой, когда тот, кто был в теле его светлости, вернулся в бывшую часть доспеха Вэйрэна.

Указывающая не отбросила ее. Лишь сжала крепче.

Мильвио подошел к ней, сел рядом. Положил обломок Фэнико у своих ног.

— Мой друг дал этому мечу красивое имя. Стоило переделать рукоять, чтобы Вэйрэн не узнал его. Что же. Рассвет идет... — Треттинец взглянул на окно. — Он несет свет и надежду.

— Я никогда не могла даже представить, что это такое — попасть под волну истинной магии... — прошептала Шерон.

— Теперь магия, подобно приливной волне, летит над герцогствами, захватывая мир. Мне пора, Шерон. Ты... уверена?

Она кивнула, не выпуская из рук статуэтки.

Тогда Мильвио встал сам и помог ей подняться.

— Так-так-так, Вихрь, — раздался голос за их спинами. Нэко, вернув меч, медленно шагала к ним. — Продолжаешь воплощать безумства старого друга... Я впечатлена. Когда вы это придумали, шутники?

Мильвио улыбнулся.

— Ты знал?

— До сегодняшнего дня — не был полностью уверен.

— Как всегда покрываешь Рыжего. Меньшего я от тебя и не ждала. — Она коснулась обломка Фэнико краем ступни. — Артефакт Шестерых. Никто из нас не думал, что они могут забирать волшебство, хранить в себе. Откуда было известно ему?

Волшебник лишь пожал плечами: