Цветок яблони (СИ)

— Он готовил меня к тому, чтобы стать таким ножом. — Сказать это оказалось куда проще, чем раньше. — Я поняла это, когда вспомнила о том, что рассказала Лавиани. О встрече в предгорье Мышиных гор, когда мы убегали от ловчих.

— Она столкнулась с шауттом.

— Да. Тем, что отправил меня на Талорис. Взявшим тело сойки. Ставшим Рукавичкой. Он следил за нами, прежде чем отправиться в Горное герцогство, и подсказал Лавиани об опасности. А еще о том, где мы с тобой, чтобы она с Тэо нашла нас. Демон выполнял чужой приказ, делал то, что было велено. И еще. Ни разу никто не покусился на статуэтку Арилы, когда была такая возможность. Шаутт мог забрать её сразу, в ту ночь, когда Пружина пробудил ее. А потом на Талорисе. Но даже попытки не сделал.

Мильвио снова кивнул.

— А ведь она опасна для него. Ты сам говорил.

— Только если отнести на ту сторону. Что было абсолютно невозможно. Пока не появилась Бланка. Не наделяй Вэйрэна всемогуществом. Он не всеведущ. Новость о том, что жив волшебник — стала для него неожиданностью. А это случилось, уже когда ты была в Эльвате. О госпоже Эрбет он не знал. До гибели Облака, а возможно, и сейчас не знает, что вернулась ипостась Мири, способная менять нити мироздания и открывать путь в мир демонов.

— Ты уничтожил его планы.

— Тем, что встретился у вас на пути? — Улыбка. — Тэо не стал пустым, и у человечества этой эпохи есть асторэ. Ты — не слабый некромант, подверженный капризам смерти. В Бланке пробудились способности. Впрочем, здесь моей заслуги нет. Да. Вэйрэн рассчитывал на совершенно иное. Но у него все же получилось слишком многое. Когда статуэтка оказалась среди людей слабой воли, попала к контрабандистам, она потащила их в Аркус — и вы пошли следом. А после ты зачерпнула столько силы, что должна была... как там говорит наша милая ворчливая сиора? «Чокнуться». Чтобы расколоть мир, привести его к хаосу, и сопротивление юга в этой войне закончилось бы. Но у тебя появился браслет. И та сила, которая прошла через твой дар, не причинила вреда.

— И тогда сработало другое. Кар и Облако. Все это было сделано ради воскрешения Нейси. Весь мой долгий путь.

— Но ты опять не разорвала мир.

— Я уничтожила целый город!

Он вздохнул:

— Понимаю, чего ты боишься.

— После Битвы на бледных равнинах Даула у Вэйрэна было много времени и, полагаю, возможностей подготовить разные варианты, чтобы прийти к своей цели. И если не получилось пока, получится позже.

— Послушай меня, Шерон из Нимада. Что бы он ни делал, у него не выйдет, — серьезно ответил ей Мильвио. — Да. Ты величайшая тзамас нынешней эпохи. И, полагаю, через какое-то количество лет те, кто сражались с нами у Мокрого Камня, по опыту будут проигрывать тебе. По силе уже проигрывают. Но при всем том ты указывающая из Нимада. Человек, воспитанный добрыми людьми. Та, кто защищает. Это твоя суть. Ты не поддашься на то, что ломает других: власти или желанию быть самой сильной, жажде множить смерти. В тебе стальной стержень, который неспособен согнуть даже Вэйрэн, какие бы козни он ни строил.

— Этого достаточно?

— Более чем. А еще у тебя есть друзья. И среди них твой скромный слуга в том числе. — Он галантно, насколько это вообще было возможно в лодке, поклонился. Задумался на мгновение. — Знаешь... Я понял, что никогда не говорил об этом. Сейчас вполне подходящее время и место. Впереди нас ждет буря, и такой возможности может уже не представиться.

— Не говорил что? — не поняла девушка.

— Что люблю тебя.

Герцог Анселмо де Бенигно вернулся до рассвета и сразу послал за ними.

Расположившись в одиночестве, без советников и охраны, на кухне, при свечах, возле растопленного, несмотря на теплую ночь, очага, за дубовым столом, потемневшим от времени, владетель устало вытянул ноги. Он был с дороги, с седла, в грязной, пропахшей одежде и с осунувшимся небритым лицом. Шерон показалось, что отражения свечей в его глазах — маленькие злые оранжевые точки — придают правителю вид угрожающий.

Он небрежно отмахнулся от их поклонов и указал на два табурета.

Герцог кинжалом отрезал от большого квадратного румяного пирога с рыбой и шпинатом два внушительных куска, положил на пустые тарелки. Подвинул их гостям. Вино из глиняного кувшина с широким горлышком перелилось в три глиняные кружки. Владетель поднял свою первым:

— Здесь нет трубачей, сиора. И служанок, мечущих лепестки цветов. Полагаю, по сравнению с моим добрым братом, Азимом Эш-Тали, я совершенно дикий человек. Могу предложить лишь еду и вино. Ну, и титул. Не помню, что там написали в бумагах секретари, завтра посмотрите. Но вас не обидели ни положением, ни землей.

— Ваша светлость... — Она была ошеломлена. Хотя бы потому, что никогда не думала о подобном. Да и не нуждалась, чего уж скрывать.

— Просто выпей со мной. Лучшая благодарность.

Они все трое отсалютовали друг другу. Мильвио улыбался.