Цветок из пламени

— И хорошо, что отдали. Правда. Я ни о чем не жалею. — Приблизилась к матери. Неловко обняла ее, коснувшись кое-как заплетенных в небрежную косу тусклых с проседью волос. Подвела к кровати, ласково шепча: — С ним я действительно счастлива. С ним наконец поняла, кто я. Не случись всего этого, и мы бы, скорее всего, никогда не узнали о подлости графини ле Круа.

Мама редко плакала, почти никогда. И, если честно, я растерялась, тоже не зная, что в таких случаях полагается говорить. Мы никогда не вели задушевных бесед, я никогда не поверяла ей своих сокровенных тайн и мечтаний, а она никогда не делилась со мной тем, что было у нее на сердце.

Наверное, это был наш первый откровенный разговор за долгие годы. За всю мою жизнь.

— Морана я простила. Давно. Все то время, что маркиз пребывал под заклятием, он боролся с собой, боясь причинить мне боль. Я на себе испытала силу губительных чар ведьмы и поняла, каково это — не владеть собой. Своим разумом и телом. Что же касается Лоиз… Не дави на нее. И Соланж не торопи. Позволь им самим выбрать себе спутников жизни. Тех, кого они по-настоящему полюбят. Когда для этого придет время.

— А меня простишь? — Мама подняла на меня заплаканные глаза, в которых таилась надежда и страх услышать «нет».

— Конечно, прощу. Уже простила, — улыбнулась, мягко касаясь губами материнского лба.

А она снова взяла и расплакалась. Уткнувшись мне в грудь, рыдала, ругая себя за совершенные ошибки и умоляя не вспоминать прошлого. Обещая, что все изменится.

— Знаю. Все будет хорошо, — обнимая родительницу, ласково прошептала я.

Теперь у нас точно все будет отлично.

Эпилог

Год спустя

Храм, увитый бело-розовыми цветами с раскрытыми бутонами, благоухал. Подпиравшие каменные своды колонны, арочные перекрытия, стены и даже скамьи для гостей — все оплетали растения, оживляя мрачный, объятый сумраком просторный зал.

Не успела я подумать о благостном полумраке, в котором нам удалось укрыться от полуденного зноя улицы, как служители Единой принялись зажигать свечи, высившиеся в канделябрах, золотых и бронзовых. К ароматам цветов прибавился запах воска и терпкая сладость благовоний. Серая кладка порыжела под отблесками пламени.

Гости взволнованно зашептались. Принялись вертеть головами, бросая нетерпеливые взгляды на двери.

Невесты опаздывали. И имели на то полное право. Говорят, опоздать на собственную свадьбу — к счастью. Если это так, то Соланж с Лоиз сама богиня велела задержаться. Чтобы в будущем все у них было прекрасно.

Ну и чтобы женихи немного поволновались. А мы, приглашенные, помаялись в ожидании.

Проголодались.

Я сидела у прохода с краю и с тоской наблюдала, как этот маленький вандал, мой шестимесячный сын, один за другим уничтожает бутоны, своими крошечными, но такими цепкими ручонками обрывая лепестки и с довольным визгом швыряя их на пол.

Наверное, для невест старался, желая усыпать им дорогу к алтарю благоухающими цветами, вот только не уверена, что тетушки оценят его старания.

Пробовала передать проказника няне, но его будущая светлость, наряженный в белую, до самых розовых пяточек сорочку, всю в кружевах, ни в какую не желал проявлять покладистость. Начинал капризничать, требуя посадить его на пол, а оттуда так и норовил уползти под лавку, хоть и ползать-то еще толком не умел.

Сразу видно, в отца пошел.

Хотя Моран почему-то утверждает, что у Этьена мамин характер, вредный и строптивый. Мой, в общем.

— Как думаешь, насколько опоздают? — Маржери, находившаяся в интересном положении, устало потянулась, упираясь руками в спину. Сестра ерзала, пытаясь устроиться поудобней, но на жестком узком сиденье расположиться с комфортом было непросто.

Мне оставалось только ей посочувствовать и велеть слуге принести из кареты пару подушек.

— Зная близняшек, как минимум на час.

Сестра слабо застонала.

Последние недели Маржери с мужем и их первенцем гостили у нас в Валь-де-Манне. Пока что в Вальхейме тишь да благодать, а потому в постоянном присутствии Морана в столице правители больше не нуждались. Я люблю Навенну, но жизнь в ней никогда не сравнится с размеренной, безмятежной жизнью в нашем солнечном, плодородном крае — Гавойе. Надеюсь, мы останемся здесь надолго.

Как минимум до третьего ребенка.

Хотя тут с одним бы проказником как-то справиться.

Касьен со своей новоиспеченной женой, в прошлом мадам Мариетт, а ныне ее милостью виконтессой де Лален, тоже недавно осчастливили нас своим визитом. А следом прикатили и родители. И близняшки со своими избранниками, так как было решено сыграть свадьбу (одну на двоих) в Гавойе. Последним явился Флавьен, только вернувшийся из заморских странствий.

В общем, вся семья была в сборе, и места во дворце хватит для всех.