Цветок камнеломки

Гельветов, услыхав эти слова, чуть не задохнулся от досады на собственную недогадливость, а в результате еще через неделю был испытан "СР - Н", непрозрачный, как это явствовало из названия, и сразу же давший прекрасные результаты. Потом его довольно быстро довели. Очевидно, этот класс был бы запущен в производство, но Гельветову в тот переломный момент его биографии было недостаточно хорошего или даже отличного результата, если это был просто отличный результат. Нужно было - далеко за пределами того, что вообще считалось возможным. Попросту - невозможное без его участия. Именно так возник "СР - Р", то, что впоследствии, при серийном выпуске получило знаменитое имя "ТТФА - 1/4", что обозначало: "твердое топливо фотоанизатропное, первое в своем роде и четвертое по общему счету образцов", - или попросту "рефлектит". Изюминка тут заключалась в том, что при чрезвычайно высокой температуре горения и, соответственно, высоченной скорости истекающих газов, истечение это были до некоторой степени упорядоченным. Мало того, что это еще увеличивало скорость истечения. Благодаря ФА-эффекту гораздо меньше нагревались стенки. А значит, - их можно было сделать куда тоньше и легче, а значит - и еще возрастала дальность и полезная нагрузка предполагаемых изделий. Но самое главное, - монолитные изделия не взрывались НИ ПРИ КАКОЙ их собственной массе. Для него перестал существовать порог критической массы/объема. Автор при этом прекрасно отдавал себе отчет, что сама по себе идея, - сформировать структуру таким образом, чтобы границы раздела всех "периодов" псевдокристаллической решетки сделать подобными зеркалу, - сама по себе была выдающимся хамством. То, что у него прямо сразу получилась и работающая структура столь сложного изделия, и надежная технология его получения, - было делом чистого везения. Он технологически и методически не дорос до такого уровня. Гарантий, что в следующий раз нечто подобное пройдет - не было. Безумство храбрых, то самое научно-техническое хамство, которое вопреки Финнегану кое-когда вполне даже проходит, а потом умудренные потомки смотрят на то, на чем ездили, плавали, взлетали основоположники, из чего они стреляли, что запускали и чем заряжали, - и волосы встают у них, как иглы дикобраза, стойким дыбом.

На запуск изделия, заправленного этим самым ТТФА, его, разумеется, не допустили, - из соображений грифа секретности, и в тот раз он не увидал страшного, яростного пламени, дикого потока, водопада тепла и света, отброшенного его "молекулярными зеркалами", ослепительного газа, разогнанного до небывалой дотоле скорости. Не видел, как ушел в небо прототип знаменитой впоследствии "сорокопятки". Вообще-то - плевать, но был в этом самом недопуске тот самый вызывающий, непреодолимый, непобедимый именно в силу своей тупости идиотизм, который временами - смешил его, но куда чаще - злил. К этому моменту у него появилось любимое развлечение: он ловил начальника "РО-4", того самого, который самым первым догадался применить к нему эту мудрую инструкцию, становился рядом, закуривал "приму" и, щуря правый глаз на манер незабвенного Чангурова, начинал рассказывать ему байки о прихотливых путях Режима. Фокус был в том, чтобы поймать товарища Сорокина в положении, при котором тот не мог бы немедленно послать его, сославшись на крайнюю занятость, выполнение государственной миссии, либо же на усталость, но при этом не мог бы и немедленно удрать. Подходящий момент наступал, к примеру, когда тот доедал в столовой суп, а ко второму еще и не думал приступать.