Цветок камнеломки

Так начался новый цикл. Разумеется, — речь идет о цепи операций, необходимых, чтобы добраться до работы и Предстать. Благо, что вид — правильный: глаза красные, мешки под глазами и валкая, как у чумного, походка. Наше родное советское начальство любит, чтобы подчиненный имел замученный вид и был бы весь в мыле. Неважно, — много ли от этого толку, главное — чтоб непременно в мыле. Это — норма для нашего начальства. Потому что бывает еще и патология… Извращение. Когда какому-нибудь хряку требуется, чтобы человек не просто сделал дело, а сделал бы его, будучи и чувствуя себя изнасилованным. А чувствуя себя изнасилованным, о чем начальнику было бы точно известно, — еще и благодарил бы и изображал довольство. У нас, при самом передовом в мире строе, откуда-то берется полным-полно людей, непременно начальственных, которые считают изнасилование — единственно правильным способом любви из всех существующих. Чтоб надежнее, значит… О, — на тот номер сел. И даже в нужную сторону. Вот только когда — не заметил.

IV

— Это что, понимаешь, такое? — Зловещим, свистящим шопотом осведомился Балаян, потрясая в воздухе злосчастным отчетом, который был согнут — в желобок, — я те-эбе што сказал сделать, а ты што сделал?

Валерий Владимирович, который за прошедшее время успел оклематься, поскольку спал почти все время и дома, и, являя вид бодрствования, — а он отменно овладел этим искусством благодаря обширной практике, — на работе, виртуозно сделал озабоченное выражение лица.

— Непонятно изложено? Я хотел дать развернуто, со всеми пояснениями, но вы же сами просили, чтоб кратко…

— Са-авсэм глупый, да? Не-э пханимаишь? Тебя просили написать обычный отчет, самый абыкнавенный, тебя не прасили теоретизировать… Куда эта филасофия, да? Это что наша тема, да? Тут про алмазную структуру — сколько? Полстранички, а остальное — хелаты-мелаты…

— Мне сказали написать сжатый подробный отчет о том, что я считаю важным, так я и сделал. Вы же, Вазген Аршакович, не сориентировали, в каком именно ключе хотели бы видеть отчет… Вот я, в свете вновь открывшихся обстоятельств, и решил трактовать поставленную задачу несколько шире. С учетом, так скэ-эть, исторической перспективы…

— Ка-акие обстоятельства?

— А вас разве не проинформировали? Видите ли, ко мне позвонили из одной серьезной ракетной фирмы на предмет консультации. Вас не проинформировали? Странно… А — обнадежили, что с вами переговорят. Ну-у…

— Слушай, ка-акие кансультации-мансультации? — Сегодня акцент по какой-то причине был у него особенно заметен. — Что ка-ансультировать?

— Дело, вообще-то, не для широкой огласки, — Гельветов с искуснейшей нерешительностью бросил на грозного шефа робкий взгляд, но тот только яростно махнул рукой, в знак того, что он — человек взрослый и понимает, — но мне так неудобно… Хотя и не виноват вроде, — сами обещали, а сами… Да, вообще говоря, ничего тут особенного нет, — попросили помочь с одним там твердым топливом…

— А что ты понимаешь в твердом топливе?

— Я-а? Ну, вы скажете, Вазген Аршакович, — Гельветов шмыгнул носом, — это они понимают в твердом топливе, а я — ничего не понимаю.

— Так зачем ты им нужен?

— Так оно же — твердое. Технологию помочь слепить, чтоб там монолитность, однородность, то-се…

— А ты — можешь?

— Правду сказать — не пробовал с такими системами. Там ведь, поди, хоть какая-то, а органика, а мы с ней ни разу дела не имели. А так, со многим другим, — да, пробовал. Пришлось, знаете ли, когда к тому походу готовились, помните? Во-от ведь, а? Кроме алмаза — карбин, так называемый "карбин -100", его еще никто в мире не видел, стопроцентного, карбид вольфрама, монокристаллический, так, ну, — металлы, там… А! — Будто вспомнив что-то забавное, мимолетно улыбнулся. — стекло же еще с Виктором сделали! Обыкновенное, силикатное, только не аморф, а кристалл…

— И откуда же, — очень, просто-таки угрожающе тихо, без малейших следов акцента спросил Балаян, — одной серьезной ракетной фирме стало известно, что в нашем институте есть ты, такой умный?

— Не знаю, — взгляд подчиненного был незамутненно-ясным, необыкновенно правдивым, а на ланитах его не было ни малейших следов так называемой краски стыда, — очевидно, информировал кто-то, в чьи профессиональные обязанности это входит.