Цветок камнеломки

— Мистер Нильсен! Сэр! — Плачущим голосом пытался докричаться до него Аарон Чистовитц. — Не пачкайте руки, вызовите охрану! Пусть они занимаются своим делом!

Это казалось немыслимым, но это случилось: невероятным усилием воли он сдержался и пока что не впал в разрушительное буйство. Впрочем, о возвращении самоконтроля тоже говорит не стоило: достаточно сказать, что он действительно вызвал охрану.

Исследовательский центр охраняла морская пехота. Примчавшийся по тревоге, — и действительно встревоженный! — во главе отделения сержант, здоровенный лоб родом из Кентукки, моментально оценил ситуацию. Невозможно прослужить сержантом полные восемь лет, не разбираясь в людях и будучи некудышным психологом. О сем предмете лица штатские судят излишне поверхностно, а без этого в армии просто не выжить. Приказ вещь святая, и военному человеку приходится время от времени выполнять идиотские приказы, идиотизм которых ему совершенно ясен. На некоторых этапах службы выполнение идиотских приказов есть составная часть воспитания воинского духа. Прописанные в уставах случаи, когда приказ начальника якобы можно не выполнять, есть чистое ханжество в самом худшем его варианте, а именно ханжество военное. В реальности руководствуются этим пунктам идиоты, безнадежные неудачники и прямые самоубийцы. Для того, чтобы определить момент, когда приказ действительно можно не выполнить, и, наоборот, ни в коем случае выполнять не следует, надо быть истинным профессионалом и уметь с необыкновенной точностью оценивать обстановку.

— Сержант, — палец Нильсена ткнул в сторону Линдона Ли, — арестуйте этого человека!

Тот молча сделал жест двоим из своих людей, чтобы они взяли арестанта под стражу.

— И этих, — палец указал на четверку злоумышленников, давеча державших его за руки, потом голос его сорвался, — арестуйте всех!!! Это банда саботажников, бунтовщиков и пр-редателей!!!

Так. Выпученные глаза, багровая физиономия, жилы на шее, и, главное, безобразно встрепанные волосы. Еще чуть-чуть — и забьется в припадке. Явно не соображает, что творит.

— Сэр, если речь идет о бунте и массовых беспорядках, я обязан доложить дежурному офицеру.

— Сержант! Выполнять!!!

— Ничем не могу помочь, сэр. Я не наблюдаю прямого насилия, а лейтенант Кемпбелл прибудет через минуту, сэр. Я доложил суть возникших затруднений и, думаю, он легко разрешит возникшую проблему.

— Ах, ты…

Сержант увернулся от удара, не сходя с места.

— Сэр, ваши действия опасны прежде всего для вас. Я обязан позаботиться о вашей безопасности. Любыми средствами.

Почуявший неладное лейтенант не замедлил явиться на место происшествия, и бешено брыкающегося Нильсена немедленно доставили в медицинский блок.

— У него давление двести тридцать и пульс сто сорок. Удача еще, что жив. — Спустя полтора часа докладывал по телефону почтенный эскулап. — Приступ дикого буйства. Дал ему лошадиную дозу торазина, так практически никакого эффекта…

— Что с ним, док?

— Явления характерны для целого ряда заболеваний. Возможно, что-нибудь эндокринное. Или острый психоз. Ряд нейроинфекций тоже протекают со сходной симптоматикой. Вплоть до бешенства.

— Понятно. Вам самим, следовательно, не справиться.

— Очень тяжелый случай. Не только не ручаюсь за его жизнь, но даже и первую помощь полноценно оказать не смогу. Его нужно срочно эвакуировать в госпиталь.

— Медицина, по обыкновению, темнит, но в последнее время они все больше склоняются к какому-то там особо злому сорту шизофрении, которая якобы тоже протекает с температурой, буйством и кончается похоронами. Типа того, что он и раньше-то был чокнутый, а теперь, с повышением ответственности, не выдержал и вообще съехал. А пока что плодом его бурной деятельности является широкое тиражирование исходных материалов в каких-то гомерических масштабах…

— Чушь! Нашли шизофреника! Я знаю его тыщу лет, и более здоровой сволочи с более крепкими нервами…

— Отлично. Значит, тебе будет что сказать на комиссии, которую срочно создали для расследования вопиющего случая выбора для ответственной работы явного душевнобольного…

— А-а, вот как, значит? Значит, платить за битые горшки предоставляется мне?

— Так кому-то же надо? А креатура это была твоя, всецело, так что…

— Джон…

— Что?

— А точная величина тиража, — ну, о котором ты говорил, — она известна?

— Официального уточнения пока что не проводилось, так что и цифр никто не называл… А ты хочешь сказать…

— Да. Хочу сказать, что в этом плане шум может быть только на пользу. В смысле — шумок.

— Узнал. Лежит без сознания, постоянно на медикаментах, непрерывно капают какую-то дрянь, чтоб снизить давление, но пара-тройка кровоизлияний как будто бы уже были. Высох на щепку, постоянно температура за сорок. У докторов вид скорбно-отрешенный, говорят, что с такой болячкой шансов практически нет, но врут, потому что на самом деле до сих пор не знают, что с ним такое.

— А ты, понятно, сказал, что сильно волнуешься за его здоровье, а? Или, того хуже, что волнуемся мы все, а тебе — поручили разузнать?

— Что-то вроде того. А что мне еще было сказать?

— Ты все-таки выдающийся лицемер.