Цветок моей души (СИ)

Глава шестая

Утро опрокинуло на Чонгана ворох забот, требующих немедленного внимания. Каждый из его восьмёрки имел теперь свою собственную восьмёрку и выбивался из сил, пытаясь воссоздать те порядки, которые завел Чонган ещё на Стене. По заведённому обычаю, они каждое утро собирались в комнате у него для отчёта. Чонган вздохнул, услышав жалобный скрип деревянной лестницы и многоголосую ругань. Дверь открылась и в комнате стало тесно. Угрюмые воины рассаживались кто куда: кто на куцую постель, кто на перевёрнутую полусгнившую бочку, служившую стулом, кто-то и вовсе остался стоять. Чонган провел острым ножом по взмыленной щеке, убирая остатки щетины, полюбовался на себя в осколок зеркала, промокнул лицом вышитым полотенцем, подарком последней любовницы, и молвил:

- Докладывайте!

- Первый, моих вчера побили в чайном доме солдаты Кицина, разреши, я их тоже побью! Десять человек на двоих – это нечестно! – это Шен. Он метался по комнате, плётка с сухим щелчком оплетала голенище кожаных сапог. Перед глазами всё ещё стояли избитые и униженные солдаты, виновато уткнувшиеся в землю, не смея поднять взгляд на орущего начальника.

- Уже осень, а теплой одежды до сих пор нет! – а это Хенг. Мрачный Третий был лишен своей обычной невозмутимости. Толстяк с еле заметным раздражением следил за мечущимся Четвёртым. – И не будет, как мне сказали. Также, нам «забыли» выдать матрасы, солдаты спят на голом полу… Я слышал, надо заплатить пол серебряного определённым людям, чтобы не попасть в нашу сотню. Мы считаемся «неудачливыми».

- Я не могу сделать солдат из тех, кто не способен поднять даже топор! Нам специально отдают самых тщедушных, еле душа в теле. Тот с краю, вообще, кашляет кровью. Как он прошел отбор, ума не приложу! – это Тэньфей. Ему выпало обучать новичков. Несмотря на свой медвежий вид, Второй был самым терпеливым в восьмёрке.

Чонган вздохнул. Он понимал, что многим стал поперек горла тем, что не берет взятки и пытается хорошо делать свою работу. Намеренно подсовывают больных, травят его солдат, специально задерживают осеннюю форму. Война против него началась и прекратить это можно только одним способом – отрубив осьминогу голову. И Чонган почти решился на это. Он ещё раз вздохнул. От того, что он сделает, зависит судьба восьмёрки тоже, стоит ли так рисковать? Взглянув на насупленные, злые лица он понял, что стоит. Если зуб болит, лучше его вырвать. Чонган знаком велел всем замолчать.

- Братья, это моя вина. Я вас сюда привел, и я в ответе за то, что происходит. Обещайте, что не полезете в драку, пока я не дам знак.

- Первый, ты что задумал? – спросил Шен с подозрением.

- Вы мне доверяете? – Чонган подошёл к наомийцу вплотную, положил руку на плечо и заглянул в глаза.

- Да, Первый, всецело, - в глазах Шена читалась безграничная вера, которая пришла ещё в лесах диуани, когда от их слаженности зависела жизнь каждого в восьмёрке.

- Тогда держитесь рядом и ни в коем случае не вмешивайтесь. Во сколько выходит князь на тренировку?

- Скоро уже выйдет, - парни подобрались, от расслабленности не осталось и следа. Они знали, если Чонган что-то задумал, лучше ему не мешать.

- Седьмой, проследи и доложи, как только он появится на верху лестницы. Четвёртый, стой у подножия лестницы и по знаку Седьмого начни задирать Кицина. Не жалей своего яда, мне надо, чтобы Кицин разозлился всерьёз.

Шен с недоверием посмотрел на него, медленно кивнул и вместе с Седьмым исчез за дверью. В комнате воцарилось напряженное молчание. Муха с жужжанием билась об стекло, приковывая к себе все взгляды. Встать бы и раздавить надоеду, но нет, все сидели на месте, прислушиваясь к звукам за дверью.  Как только Седьмой появился в дверях, молчаливый и сосредоточенный Чонган в сопровождении восьмёрки поспешил на помощь Шену.

- Да я тебе сейчас шею сверну, - услышали они рык Кицина на подходе.

- Куда тебе, поросячий опарыш, от моего Четвертого и диуани откусить пытались, зубы сломали. А ты только верещать умеешь, – Чонган выхватил деревянную палку дзё у растерянного новобранца, стоявшего на пути - не хватало ещё ранить Кицина.