Цветок на скале

Тай быстро прошла вслед за Веллой в свою комнату. И пока та собирала для неё одежду, взяла из своей дорожной сумки несколько флаконов. Бережно завернула в ткань и положила в уже собранную к этому времени сумку. Противозачаточное зелье ей дала Гарда ещё дома, когда она собиралась броситься вдогонку за мачехой. Она ещё, помнится, смеялась, что его слишком много. Уезжала с отрядом воинов, чувствовала себя защищённой, уж от этого так точно. Гарда, помнится, промолчала тогда и только очень крепко обняла, будто не хотела отпускать.

Спустилась вниз, в кухню. Её ждали. Велла завыла, зажав рот рукой, чтобы не шуметь, обняла её другой рукой и замерла. Хельм ласково разомкнул её объятие и отвёл в сторону. Тод и Рид прощались с ней как воины: каждый обнял за предплечья и прикоснулся лбом к её лбу. Это был знак уважения и почёта. Так прощались, когда провожали в бой, вручали твою судьбу богам.

Хельм простился с ней также, а потом обхватил её голову руками и поцеловал в лоб. Лицо наставника было бесстрастно. Только страдальческая складка меж бровей кричала о том, что старый воин предпочёл бы несколько раз умереть сам, чем отпустить свою названную дочь туда, куда она шла. Он замер, но потом медленно, с усилием разомкнул руки. Знал, что такое долг, и его девочка знала. В её стойкости он не сомневался, в своей — да. Они доберутся до дома, а потом, когда все будут в безопасности, он попросит у богов свободы от боли и жизни. Пока же, есть только долг — без сомнений и страха за свою и соратника жизнь.

Пора. Дойдя до двери, Тай обернулась, приложила ладонь к сердцу и произнесла девиз своего дома:

— Не зная преград!

— Наследуем всё! — прозвучала в ответ вторая часть девиза, запрещённая и проклятая, но не забытая её народом.

* * *

В замке её сразу же провели в роскошно убранную спальню и сдали на руки служанкам. Тай взглянула на часы и успокоилась: в положенное время уложилась. Обратила внимание на девушек, что довольно бесцеремонно пытались её раздеть и подтолкнуть к открытой двери, где, вероятно, находилась ванна.

— Оставьте меня. Я не нуждаюсь в помощи.

— Но, госпожа, у нас приказ подготовить вас… — начала тараторить самая бойкая.

— Вон.

Сказано было негромко, но девушки, поклонившись, спешно вымелись за дверь. Подобный тон осваивает каждая дочь владетельного лорда годам к восьми. Этот тон узнаёт и опасается любой слуга.

Отлично. У неё есть тишина и время. Тай быстро разложила вещи. Достала флакон с зельем и выпила больше положенной дозы. Контракт обязывал её позаботиться об отсутствии потомства от предстоящей связи. Это полностью совпадало с её желанием. Выродки не должны размножаться. И, уж точно, не с её помощью!

Потом, лежа в горячей и ароматной ванне она, наконец, стала немного расслабляться. Вода уносила усталость и напряжение мышц, мысли потекли неспешно.

Боялась ли она боли? Однозначно, нет. Она видела мужчин обнаженными и даже возбуждёнными. Проводя так много времени рядом с ними, было бы странно не увидеть, хотя бы мельком. Первой брачной ночи не страшилась никогда.

Слыша шепотки фрейлин мачехи, когда те делились трагическими подробностями брачной ночи своих тётушек или старших сестер, только улыбалась тайком. Что могли эти барышни знать о боли?

Боль — это когда несколько часов кряду стоишь недвижимо, вытянув руки, а наставник бьёт тебя по этим рукам палкой потому, что ты стоишь или дышишь как-то неправильно. Или когда Малыш Фред упадет на тебя в полной амуниции.

Боялась ли она того, что взбесившаяся магия Черного Палача выжжет или порвет её магические каналы? Не особо. Не просто так она держала щиты всегда, даже во сне. Ей было что прятать.

Невеста с большим резервом — настоящее сокровище. Она может родить наследника с очень высоким магическим потенциалом и при этом выжить. За таких дев сражаются, торгуются, интригуют. Их получают самые сильные и жестокие. Желание девушки или её семьи никого особо не волнует. Право сильного.

Потому первое, что отец и Хельм вбивали в неё — это умение держать непроницаемые щиты в любом состоянии. Наставник всегда был рядом, охранял, прикрывал ауру. А с трёх её лет, если щит ослабевал хоть на мгновение, бил розгой. Она была мала, но помнит, как ненавидела их обоих.

К пяти годам её щиты были непроницаемы и недвижимы всегда.

Сестер тоже обучали, но не такими методами. А до тех пор, пока щиты не встанут, они носили скрывающие ауру амулеты. С неё же спрос был иной, всегда и во всём.

Считала ли она подобное "обучение" жестокостью? Отнюдь. Была благодарна. И отец, и наставники, каждый на своем месте, сделали всё, чтобы она стала сильной и готовой нести положенное ей бремя.

Мысли текли дальше. Роль любовницы Чёрного Палача, пусть и временной, не согласуется с честью и её принципами. Зато их выпустят из города и будет реальный шанс добраться домой. Это стоит любых унижений, потери девственности и, вероятно, брачных перспектив для неё. Пусть.