Цветок на ветру

Гигантский фасад собора из серого камня навис над ними. Здесь находились приют для сирот, монастырь, больница и школа. И все было забито до отказа перепуганными беженцами.

– Где я могу найти епископа Фавье? – крикнул Льюис одной из монахинь.

– В больнице, доктор Синклер, – ответила та на ходу. За монахиней спешили двое китайских ребятишек. Пока они проталкивались вперед, Оливия выдохнула:

– А остальные беженцы? Те тысячи беженцев, которые до сих пор бредут по дорогам, куда они пойдут? Кто позаботится о них? Здесь еще меньше места, чем в миссии!

– Посольствам придется открыть двери, – бросил Льюис и, завидев величественную фигуру епископа Фавье шагнул навстречу и тепло пожал ему руку.

Оливия вспомнила ухоженные газоны и сады, окружающие британское, французское и американское посольства. Невозможно представить бегающих по ним детей, но Льюис прав! Больше беженцам некуда деваться. В посольском квартале двенадцать посольств, и все очень просторные. Леди Гленкарти уже подала пример, пригласив в свой дом Чуня и Чен-Ю, так что и остальные вряд ли откажутся.

Дети, шнырявшие повсюду, так галдели, что Льюису приходилось кричать. Он представил Оливию епископу.

Та не совсем представляла, каким образом следует приветствовать апостолического викария Пекина, но с облегчением увидела, что в подобных обстоятельствах формальности значения не имеют. Есть куда более важные вещи, чем этикет. И не важно, как именно обращаться к главе католической общины Пекина.

– Должно быть, вам пришлось много пережить, – вздохнул епископ Фавье. – Давайте зайдем внутрь. К сожалению, не смогу вам предложить отдых или прохладительные напитки, но, по крайней мере, там не так шумно.

– Сколько беженцев вы приютили? – выпалила Оливия.

Епископ Фавье в отчаянии покачал головой:

– Кто же может подсчитать? Тысячи!

В этот момент от толпы отделился маленький мальчик и бросился на шею Льюиса.

– Папа! Папа! А ты говорил, что мы увидимся только через много месяцев!

Его кожа была не темнее отцовской. Волосы такие же густые и черные и тоже падали на лоб. Ребенок был так похож на Льюиса, что у Оливии защемило сердце. Серые миндалевидные глаза с обожанием смотрели на отца. Льюис подбросил мальчика в воздух, и тот так радостно улыбнулся, что Оливия поспешно отвернулась, боясь окончательно потерять самообладание.

– Я столько раз твердил нашему посланнику, – начал епископ, когда они вошли в крохотную, заваленную книгами и бумагами комнату в глубине больницы, которая каким-то чудом оказалась свободной от беженцев, – что «боксеры» преследуют и католиков, и приверженцев англиканской церкви, что это приведет к уничтожению всех европейцев. Я твердо знаю, что «боксеры» нападут на город. В этом уверены все здешние жители. Но все мои убеждения бессильны. Месье Пишо отказывается мне верить.

Оливия честно пыталась сделать вид, что слушает епископа. Но это было почти невозможно: она все время помнила о радостной встрече отца и сына и поэтому старалась не смотреть на них. Скорее бы убраться отсюда. Может, епископ сумеет договориться, чтобы кто-то проводил ее в посольство.

Но тут Льюис легонько коснулся ее руки.

– Рори, я хотел познакомить тебя с мисс Оливией. Оливия нерешительно повернулась и протянула руку сыну Синклера. Тот смело и без всякой застенчивости пожал ее пальцы.

– Папа говорит, вы очень храбрая.

Оливия задыхалась от горя и отчаяния, но все же выдавила:

– Твой отец очень любезен, Рори.

– Он говорит, что вы его друг, – с восторгом продолжал Рори. – А вы будете и моим другом?

Вспомнив ужасный момент, когда она с такой злостью объявила Лань Куй, что Льюис ей не друг, Оливия залилась краской, но все же спокойно ответила:

– Да, Рори. Я очень хочу с тобой дружить.

Рори расплылся в улыбке, и хотя Оливия старалась смотреть только на епископа Фавье, сила воли ей изменила. Она подняла глаза и встретилась взглядом с отцом Рори, глаза которого весело блестели. Оливия поняла, что он тоже прекрасно помнит этот случай. Он слегка улыбнулся, и ей сразу стало легче. Между ними протянулась незримая нить. Совсем невидная, неощутимая, но все же существующая. Даже его безумный гнев после случая с Филиппом не разорвал этой нити.

Ответная улыбка тронула уголки ее губ, и темные глаза блеснули дьявольским лукавством. Она улыбнулась еще шире, и Льюису показалось, что яркий луч солнца внезапно пронзил полумрак тесного помещения.

– Мы просто обязаны поговорить с месье Шамо, доктором Джорджем Моррисоном и сэром Клодом, – настаивал епископ.

Льюис взял сына за руку и нехотя оторвал взгляд от Оливии.

– Необходимо созвать совет глав дипломатического корпуса, – продолжал епископ Фавье, шагая взад-вперед. – И убедить сэра Клода Макдоналда в серьезности ситуации. Если члены совета придут к единому решению, можно прислать подкрепление из Тяньцзиня.

– Я немедленно отправляюсь в посольский квартал, – решил Льюис и, когда Рори огорченно вздохнул, ободряюще сжал его ладошку. – Возможно, сэр Уильям Харленд уже имел возможность потолковать с сэром Клодом. Если же нет, я поговорю с ним сам, а потом отыщу Моррисона и Шамо.