Цветок папоротника

Отогревая душу льдинки,
Вы убиваете ее.
Мое кокетство и ужимки —
Всего лишь светское вранье,
Всего лишь самооборона.
Мечтая только об одном,
Простая белая ворона
Летит с поломанным крылом.
Не трогайте! И не пытайтесь гладить —
От этой ласки в сотню раз больней.
Не объясняйте мне, чего вдруг ради
Ухаживать вам вздумалось за ней.
Ну, вот уже вода, привычные слезинки.
Уйдите же! Нельзя нам быть вдвоем.
Я не скажу вам «да», не грейте душу льдинки —
Вы этим убиваете ее.

Или вот еще:

Нет, нет! Не надо, не люби меня.
Пока не поздно, поджигай мосты.
Твоей любви боюсь я как огня.
Не за себя боюсь – боюсь, что ты,
Увидев блеск в глазах моих, пойдешь
Усталым путником на свет в ночи.
Чего ты ищешь? Знай же: не найдешь.
Так гибнет мотылек в огне свечи.
Так бьются птицы в небе о маяк,
Взметнувшись по манящему лучу.
В глазах моих все та же западня.
Я твоей боли, слышишь, не хочу!

Или вот:

Вот и все, и не поймешь,
То ли это сказка, то ли вправду было.
Я не жду, но если ты придешь,
Я тебе скажу, что я тебя любила.
Да, таким, каков ты есть —
Из греха и ветра весь,
Из моей мечты и песен соткан.
Но любви твоей река —
Ох, крутые берега! —
Не мою, увы, качает лодку.

Может быть, на этом закончим «утренник» поэтических воспоминаний? – предложила она, дочитав стихотворение.

– А давай закончим его на какой-нибудь светлой картинке, – попросил Александр.

Оксана задумалась.

– А ты знаешь, радостных стихов у меня почти нет.

– Почему? – удивился он. Оксана пожала плечами:

– Только ты не подумай, что вся моя жизнь – это сплошная несчастная любовь. Просто когда на душе светло, стихи почему-то не сочиняются. Точнее, нет в этом такой острой необходимости. Счастье – оно не требует, чтобы его как-то выразили, проявили. Оно само светится и излучается во все стороны. Конечно, если в эти моменты писать стихи… Но я не пыталась. Когда хорошо, всегда находится много более важных дел.

– Ну ты даешь! – возмутился Александр. – Неужели написать светлое стихотворение – это не важное дело?

– Для меня – нет, – улыбнулась Оксана. – Но ты, если хочешь, можешь попробовать.

– Я? – Александр обрадовался и испугался этой идеи.

– Ну а почему бы нет? Хочешь, я научу тебя? – Оксана оглянулась по сторонам. – Выбери какой-нибудь образ, который как-то отзывается в твоей душе.

Александр тоже начал озираться. Взгляд остановился на Оксане, которая сидела в своем белом комбинезоне, поджав под себя одну ногу и выпрямив спину, в ожидании его решения.

– Ну, выбрал?

– Выбрал, – кивнул Александр.

– Теперь вырази этот образ. Не задумывайся о рифме, просто постарайся найти слова, которые смогут наиболее полно передать твое состояние от созерцания этого образа.

Александр закрыл глаза и начал перебирать в уме слова. Наконец – Оксана все это время терпеливо молчала – он произнес:

Белым туманом она помутила мой разум,
Вызвав в душе позабытые с детства вопросы…

Оксана просияла:

– Гениально! Я, честно говоря, думала, что ты выдашь что-нибудь тривиальное, типа «Солнце лучами ласкает цветы и деревья». Но ты меня порадовал! Честно! А теперь осталось только придумать рифмы к словам «разум» и «вопросы».

– Легко сказать! – вздохнул Александр.

– А сделать еще легче, поверь. Многие люди думают, что стихи – это в первую очередь рифмы, поэтому, зарифмовав что-нибудь, очень гордятся собой и своими стихами. Но в стихах главное – суметь передать состояние, а рифмы – всего лишь украшение, и если они не находятся, то можно обойтись и без них. Получатся японские двустишия.

– Разум – сразу, – изрек Александр.

– Хорошо. Хоть и первое, что пришло в голову. Так называемая стандартная рифма. Если покопаться в арсенале русского языка, то можно найти и что-нибудь более оригинальное.

И они снова задумались. Через некоторое время Оксана закончила четверостишие: