Цветок папортника

И Ралф улыбнулся своей особенной улыбкой, которая всегда нравилась Линде. Она быстро вышла, в горле стоял ком, на ладонях остались глубокие красные отметины от ногтей, так сильно она сжала кулаки.

Вернувшись в комнату, где стояла какая-то особенная звонкая тишина, Линда опустилась возле мужа на колени и мягко дотронулась до опухшей скулы смоченной в перекиси водорода тканью, беззвучно молясь, чтобы у нее хватило сил сдержаться, не выдать себя.

— Поцелуй меня.

— Что?

— Я попросил поцеловать меня.

Она медлила, а его голос стал еще нежнее.

— Пожалуйста.

И Линда сдалась, хотя знала, что не должна. Едва коснувшись губами ссадины под глазом, она дала волю желанию и принялась осыпать поцелуями лицо Ралфа. Он ответил дико, неистово, прильнув к ее губам, как умирающий от жажды к живительному источнику влаги. Пути назад теперь не было.

Долгое воздержание дало о себе знать, и в какой-то момент Линда даже вскрикнула от боли, но Ралф тут же умерил пыл. Губы снова стали теплыми и ласковыми, а прикосновения околдовывающими, так что Линда даже не заметила, как оба они оказались без одежды.

Она на секунду застыла, увидев чудовищные кровоподтеки, оставленные кулаками и бутсами бандитов, а затем Ралф накрыл ее тело своим, и на свете не осталось никого и ничего, кроме них двоих. Линда больше не могла сдерживать крик наслаждения.

Как я так долго могла жить без Ралфа? Пока его рот и язык ласкали каждый дюйм ее тела, она осознала, что этот красивый, страстный мужчина принадлежит ей и только ей. Эта мысль вызвала приступ безудержной радости. С самого первого мгновения их встречи он принадлежал ей. А она ему: Ралф значил для Линды больше, чем сама жизнь.

В тот момент, когда Ралф проник в нее, пронзив, как ей показалось, насквозь, Линда испытала одновременно безумное счастье и саднящую печаль. Она громко, прорывающимся от страсти голосом, выкрикнула его имя. А затем они воспарили в выси блаженства, снова и снова шепча друг другу о любви.

Когда все было кончено, Ралф баюкал жену в нежных объятиях, крепко прижав к себе, словно укрывая от всего зла в этом безумном мире. Линда уже не могла ни говорить, ни думать, погружаясь в глубокий сон, и лишь одна мысль брезжила на дне ее сознания: Ралф здесь, рядом.

Человек, которого она так сильно любит.

Линда не поняла, что ее разбудило. После недолгого, но крепкого спокойного сна она с трудом разлепила ресницы, голова кружилась. Ралф еще спал, по-прежнему обнимая ее и согревая своим теплом.

Сначала охватившая ее слабость была столь сильной, что не хотелось двигаться, но затем нахлынуло чувство отвращения к самой себе, впрыснув в кровь изрядную порцию адреналина. Как я могла допустить? Как посмела быть такой преступно слабовольной? Дни и ночи сердечной боли, горечь ссор — зачем все это? Я снова отброшена на старые позиции, туда, где была три месяца назад. Неужели придется еще раз разбивать Ралфу сердце? Ведь теперь все будет в сто раз хуже и больнее. Я сбежала, это не сработало. Я пыталась восстановить мужа против себя, и вот к чему это привело. Что делать? Ну что же делать?!

— Линда, родная моя… — Ралф потянулся и открыл глаза, его лицо было по-детски незащищенным, и он опять желал ее. — Все будет хорошо, моя радость.

Господи, сумею ли я убедить Ралфа, что наша близость этой ночью — роковая ошибка?

9

— Ралф, мне нужно идти.

— В этом нет нужды. — В его голосе слышались теплота и нега. — У нас впереди вся ночь.

— Нет!

Линда уже лихорадочно натягивала на себя одежду. Ралф приподнялся, опершись на локоть, лицо его помрачнело.

— Ради всего святого, дорогая, не принимайся за старое.

— Ты не понимаешь! — выкрикнула Линда, с треском застегивая «молнию».

Ралф преградил ей путь с таким разгневанным лицом, что у Линды душа в пятки ушла.

— Я хочу понять. — Он говорил сейчас точно таким тоном, каким разговаривал в ресторане с Быком. — Поверь, это в моих силах. Хватит с меня отговорок, недомолвок и двусмысленностей. Ты немедленно расскажешь мне всю правду, но именно правду.

— Не смей принуждать меня! — Линда слышала истерические нотки в собственном голосе, но ничего не могла с собой поделать. Нервы окончательно сдали.

— Я могу тебя заставить, и ты прекрасно это знаешь. — Тон Ралфа становился все более угрожающим. — Почему ты ушла от меня? И хватит нести вздор об ошибочности нашего брака. Никакой ошибки не было. Ведь не было?!

Он надвигался на нее — огромный и страшный в своем гневе, а она пятилась, глядя на мужа расширенными от страха глазами.

— Я готов торчать в этом богом забытом месте недели, месяцы, пока не получу ответа. А этот Майкл! — Ралф презрительно махнул рукой. — Тебе же нет до него дела. Ты не могла бы сегодня так самозабвенно отдаваться мне, если бы хоть сколько-нибудь думала о нем. Я знаю тебя, дорогая. Я знаю тебя. А теперь попробуй сказать, что не любишь меня, что хочешь вычеркнуть меня из своей жизни!

Это было слишком. Линда метнулась к двери, распахнула ее и выскочила в темноту ночи. Бежать, больше ей ничего не оставалось.