Цветок пустыни

— Эй, так какое имя у тебя настоящее? Нет, скажи, откуда ты родом-то? Ты когда-нибудь слышала, чтобы те, кто родился в Лондоне, не умели говорить по-английски?

Они шутили, но у меня душа в пятки ушла. Наконец этот мерзавец Джеффри вернул мне паспорт. Я отошла в самый хвост очереди, пропуская всех вперед — в надежде, что они все уйдут, пока дойдет очередь до меня.

— СЛЕДУЮЩИЙ!

Все члены съемочной группы уже прошли таможню, но никто из них не отправился по своим делам, никто не побежал к машине, как бывает всегда после возвращения из дальней поездки. На этот раз они столпились сразу за зоной таможенного контроля. Всем было интересно посмотреть, как я выпутаюсь.

«Уорис, миленькая, возьми себя в руки. Все у тебя получится».

Я подошла и, ослепительно улыбнувшись таможеннику, протянула свой паспорт.

— Привет! — бросила я и затаила дыхание. Было совершенно ясно, что добавлять к этому нельзя ни единого слова, иначе он сразу поймет, что собой представляет мой английский.

— Сегодня отличная погода, правда?

Угу.

Я кивнула и снова улыбнулась. Таможенник вернул мне паспорт, и я прошествовала дальше. Съемочная группа с изумлением смотрела на меня. Мне хотелось упасть в обморок, сделать выдох, просто лечь на пол, но я продолжала идти летящей походкой мимо киношников, понимая: пока я не вышла из здания аэропорта, опасность не миновала.

«Потерпи еще немного, Уорис. Выберись невредимой из Хитроу».

12. Врачи

Когда я еще жила в общежитии ИМКА, то провела однажды всю вторую половину дня в бассейне, поплавала в свое удовольствие, а потом зашла в раздевалку, переоделась и стала подниматься по лестнице. Тут я услышала, что кто-то зовет меня из маленького кафе, расположенного прямо в общежитии. Это оказался знакомый парень, Уильям, который тоже жил здесь. Он помахал рукой, приглашая меня зайти.

— Присаживайся, Уорис. Хочешь перекусить?

Уильям жевал бутерброд с сыром, и я ответила:

— Ага, один из тех, пожалуйста.

Я по-прежнему разговаривала по-английски еле-еле, но смысл того, что говорил Уильям, улавливала. Пока мы ели, он спросил, не против ли я пойти в кино. Он уже не впервые приглашал меня куда-нибудь. Уильям был белым, молодым, красивым и неизменно вежливым. Но сейчас он говорил, а я вдруг перестала слышать его — просто смотрела, видела, как шевелятся его губы, а голова у меня работала, словно компьютер:

Иди с ним в кино

Если бы только он знал все про меня

Представь, как здорово иметь своего парня

Могло бы получиться классно

Есть, с кем поговорить

Есть, кому тебя любить

Но ведь если я пойду в кино

Он захочет поцеловать меня

А потом захочет уложить меня в постель

Если я соглашусь на это

Он обнаружит, что я не такая, как другие девушки

Я искалечена

А если я не соглашусь

Он рассердится, и мы поссоримся

Не надо никуда ходить

Не надо, чтобы потом болела душа

Откажись

Если бы он знал про меня все, он бы понял, что я ему ни к чему

Я улыбнулась и покачала головой.

— Нет, спасибо, у меня очень много работы.

Как я и ожидала, он посмотрел на меня с обидой, а я пожала плечами, как бы говоря: «Я с этим ничего не могу поделать».

Эта проблема встала передо мной, когда я поселилась в общежитии ИМКА. Пока я жила в семье, то, как правило, не появлялась среди незнакомых мужчин одна. Если какой-нибудь мужчина приходил к моим родителям, к тетушке Сахру или к дяде Мохаммеду, то он либо знал наши обычаи и не пытался назначить мне свидание, либо объяснялся по этому вопросу с моими родственниками. С тех пор как я ушла от дяди, я была предоставлена самой себе. Впервые мне пришлось самостоятельно решать, как поступать в таких обстоятельствах. В общежитии ИМКА была тьма молодых холостяков. И в ночных клубах, куда мы ходили с Хальву, я тоже знакомилась с мужчинами. Когда же я стала работать фотомоделью, то и знакомых мужчин у меня стало еще больше.