Цветок пустыни

Он согласился, рассудив, что мое возвращение в Африку будет великолепным финалом картины. Джерри попросил меня позвонить, как только я буду в Лондоне. Тогда мы с ним сядем и распланируем съемки.

Вернуться на родину с помощью Би-би-си — такая возможность представилась мне впервые с тех пор, как я уехала из Могадишо. Сама я этого сделать не могла: проблемы с паспортом возникали снова и снова, в Сомали шла междоусобная война, да и узнать, где моя семья, так и не удавалось. Даже если бы я и смогла прилететь в Могадишо, все равно у меня не было возможности позвонить маме и сказать: «Встречай меня в аэропорту». И стой минуты, как Би-би-си пообещала отвезти меня в Сомали, я уже ни о чем другом и думать не могла. Я много раз встречалась с Джерри и его помощником, Кольмом, чтобы составить план съемок и уточнить, какие именно эпизоды моей биографии мы будем показывать.

К съемкам в Лондоне приступили сразу же. Передо мной снова оживали видения прошлого, начиная с дома дяди Мохаммеда — резиденции посла Сомали (Би-би-си получила доступ туда). Засняли и школу при церкви Всех Душ, где на меня впервые обратил внимание Малькольм Фейрчайлд. Потом на пленку сняли и интервью с ним самим. Его спросили, отчего это он так захотел сфотографировать никому не известную служанку. Перед камерой повторили сцену, как меня фотографировал Теренс Донован. Интервью для фильма дала и моя добрая подруга Сара Дукас, директор лондонского модельного агентства «Сторм».

Наша работа над фильмом значительно оживилась, когда режиссер решил заснять мое выступление в качестве ведущей телепередачи «В ритме соул», посвященной лучшим произведениям афроамериканской музыки[22]. Я никогда раньше ничего подобного не делала и теперь была вся на нервах. А тут еще неприятность: когда мы прилетели в Лос-Анджелес, я была жутко простужена и почти не могла говорить. И все то время, пока я летела из Лондона в Лос-Анджелес, сморкалась, зубрила текст, готовясь к передаче, ехала в лимузине, мои неотступные тени — съемочная группа Би-би-си — фиксировали на пленке каждый мой шаг. Бредовость ситуации дошла до предела, когда мы явились в студию и операторы Би-би-си стали снимать телеоператоров, которые снимали меня. Вышло так, что именно эту передачу мне меньше всего хотелось бы зафиксировать на пленке. Я не сомневаюсь, что в истории передачи «В ритме соул» не было более неудачного ведущего, хотя Дон Корнелиус[23] и весь коллектив отнеслись ко мне с огромным терпением. Мы начали работу в десять утра, а когда закончили, было уже девять часов вечера. Наверное, для них это был самый длинный рабочий день. Как и в джеймс-бондовском дебюте, чтение оставалось моим слабым местом. Хотя с тех пор я многому научилась, читать вслух было по-прежнему нелегко. А уж читать со шпаргалки на глазах двух съемочных групп, десятков танцоров и нескольких прославленных на весь мир певцов, да еще когда меня слепили огни юпитеров, — такое испытание оказалось мне не под силу. Кто-то выкрикивал: «Кадр двадцать шесть… Стоп! Кадр семьдесят шесть… Стоп!» — включалась музыка, танцоры начинали кружиться, камеры наматывали отснятую пленку, и тут не к месту вылезала я с текстом: «Кадр девяносто шесть… Стоп!». Танцоры замирали на месте, руки у них бессильно опускались, они смотрели на меня сердито, словно говоря: «Это еще что за дуреха? Боже, где они только ее откопали? Сейчас мы плюнем на все и разойдемся по домам».

По долгу ведущей я должна была приветствовать Донну Саммер[24], что было для меня большой честью — ведь она принадлежит к числу моих самых любимых певиц.

— Леди и джентльмены! Похлопаем в ладоши и поприветствуем примадонну соул Донну Саммер!

— СТОП!

— ЧТО ОПЯТЬ НЕ ТАК?

— Ты забыла ее почетное прозвище. Читай, что написано в шпаргалке, Уорис.

— О-о-о-о! Чтоб его… Поднимите выше эту хреновину, пожалуйста, еще выше. Мне ничего не видно. И не опускайте! Вот так и держите — мне свет бьет прямо в глаза, ничего не разобрать!

Дон Корнелиус отводил меня в уголок и говорил:

— Так, сделай глубокий вдох. А теперь скажи, что у тебя не ладится.

Я объяснила ему, что текст передачи мне мало чем помогает. Я к этому не привыкла. Я вообще плохо говорю.

— Тогда скажи, как тебе будет удобно. Давай, не стесняйся. Командуй, как тебе лучше.

Они все проявляли поразительное терпение и выдержку. Дон и его команда позволяли мне распоряжаться; я гробила все, что только можно, а они помогали мне выкарабкаться и начать сначала. Самое приятное, что я испытала на той передаче, — это сам процесс работы с таким коллективом и с Донной Саммер, которая подарила мне компакт-диск самых знаменитых своих хитов с автографом.

Потом мы с ребятами из Би-би-си перебрались в Нью-Йорк. Они специально поехали со мной вместе, чтобы заснять меня на натуре. Меня снимали, когда я прогуливалась под дождем по улицам Манхэттена с зонтиком над головой, одетая в черную комбинацию и плащ-дождевик. В другой раз оператор тихо устроился в углу квартиры в Гарлеме, снимая, как мы с подругами готовим обед. Нам было так весело, что про оператора мы даже забыли.