Цветок пустыни

Девушка отодвинулась, чтобы Роджер мог спуститься по ступенькам, но тот не пошевелился.

— Успею пройти, — беспечно сказал он. — То есть пройду, как только вы будете готовы. Как вам известно, я пришел довольно поздно и еще не танцевал с хозяйкой бала.

Лиз рассмеялась:

— Вы говорите так, будто мы с папой устроили официальный прием и обязали всех приглашенных соблюдать этикет XIX века. Но это всего лишь вечеринка для друзей, в противном случае я не смогла бы сбежать от общества и насладиться тишиной.

— Хорошо, если не хотите отдать должное этикету, предлагаю совершить прогулку к границам этого парка и обратно. Решайте!

Лиз колебалась. Ей хотелось потанцевать, но и возможность остаться с ним наедине казалась очень привлекательной. По безразличному тону Роджера трудно было судить о том, что предпочитает он сам.

Оттягивая время, чтобы сыграть наверняка, Лиз откинула голову и, поднявшись, прислушалась.

— Мне кажется, там только что начали танцевать румбу, — сказала она. — Вы не хотели бы...

Но тут Судьба сделала свой выбор за нее. Продолжая говорить, девушка неловко шагнула со ступеньки на неровную площадку, и ее щиколотку пронзила такая острая боль, что она едва не закричала.

Роджер поддержал ее за локоть.

— Ну что же вы не смотрите под ноги, — укорил он. — У вас что, нога подвернулась?

Понимая, что теперь ей и шагу не сделать, чтобы не захромать, да и то ей будет не по силам, если она сперва немного не отдохнет, Лиз призналась:

— Да. То есть боюсь, что щиколотку я повредила еще раньше, а сейчас неудачно ступила на больную ногу.

— Еще раньше? Когда еще раньше? Выходит, вы весь вечер танцевали, после того как растянули связки?

— Ну да. Я...

И она рассказала Йейту о своем злоключении.

— Ладно, — раздраженно буркнул Роджер. — Оставим теоретические выкладки для вашего удостоверения по уходу за больными и перейдем к практике! Если вам не придется проходить следующие шесть недель в гипсе, считайте — повезло. А пока я должен осмотреть вашу щиколотку. Вы можете идти? Нет? Тогда опирайтесь на меня.

Но как только он закинул ее руку себе на плечо, Лиз взмолилась:

— Пожалуйста, прошу вас, только не домой. Там все начнут суетиться, и нужно будет все объяснять!

К ее облегчению, Йейт остановился.

— Хорошо, — уступил он, — вместо этого я повезу вас прямо в госпиталь, сделаю рентген, чтобы проверить, нет ли перелома, и наложу тугую повязку, если это только растяжение. А теперь...

Легко подхватив Лиз на руки, доктор Йейт отнес ее к своей машине. Включив двигатель, он предупредил девушку:

— Однако, когда я привезу вас назад, без объяснений вам все равно не обойтись.

— Да, я знаю. Но суеты будет гораздо меньше, а вы сможете сказать, что приняли решение первым делом отвезти меня в больницу, чтобы не причинять беспокойства отцу или кому-либо еще.

Йейт согласно кивнул:

— Да. И позволю себе надеяться, никто не подумает, что я решил сыграть роль Лохинвара[2] и похитил вас?

Ирония, содержавшаяся в последней фразе, уязвила Лиз. С той же интонацией она ответила доктору:

— Поскольку вы — это вы, а я — это я, трудно ожидать, что подобные мысли придут кому-либо в голову, не так ли?

Йейт расхохотался:

— Возможно, и не придут. Насколько я помню ту историю, как сам Лохинвар, так и дама его сердца, оба желали этого похищения. Однако давайте прекратим разговор на эту тему, не доходя до печального окончания повести. Финал может поставить нас в неловкое положение.

— Давайте прекратим, — согласилась Лиз. Неужели ему так уж необходимо подчеркнуть, что он вынужденно выступает в роли Лохинвара и что, если не считать его профессионального долга по отношению к ней, она для него не более чем досадная помеха. Но в следующую минуту, когда девушка вздрогнула от боли, доктор Йейт до основания разрушил все ее обиды своей улыбкой.

— Скоро вам станет гораздо легче, — пообещал он. — Однако на всю оставшуюся часть вечера вам уготована роль стоика-наблюдателя. Боюсь, что у вас не будет столь любезного девичьему сердцу «последнего вальса», а также прощальных поцелуев с пожеланием спокойной ночи.

Лиз смотрела прямо перед собой в бархатную темноту ночи.

— Веселее, Лиз! Будут другие ночи, другие звезды и другие рассветы, а злой рок не всегда будет преследовать вас. Не надо, не шевелитесь, я отнесу вас.

Во второй раз за последние несколько минут оказавшись у него на руках, девушка была рада, что он не может догадаться, как ей хочется, чтобы этот миг длился вечно. Ведь именно это и был тот ответ, которого она избегала ранее, — Лиз страстно и больше всего на свете хотелось почувствовать его нежность.

Глава 5