Цветок с тремя листьями (СИ)

— Но мне следовало поторопиться. Ваша светлость, я готов принять заслуженное наказание вместе с Юкинагой. Нашему отвратительному поведению нет оправданий.

— Что? — Хидэёси шагнул к нему и протянул руку. — Хидэтада, мальчик мой, с тобой точно все в порядке? Это я велел лекарю отнестись к твоему ранению со всей серьезностью. А ну-ка… подними руку!

Хидэтада выпрямился и неловко помахал правой рукой.

— Это повязка мешает. Все в порядке.

— Я рад! Я так рад! И, я надеюсь, хоть ты сможешь рассказать мне, почему этот… человек пытался тебя убить. — Хидэёси ткнул пальцем в сторону Юкинаги.

— Убить?.. — глаза Хидэтады удивленно округлились. — …Меня?.. Вовсе нет… нет! С чего вы так решили?..

Он посмотрел на Юкинагу:

— Юкинага, друг мой… что ты успел тут наговорить? Ты что же, пытался меня оправдывать?..

Тот поднял голову и удивленно вытаращился на Хидэтаду:

— Что?..

— Так ты умеешь говорить? Невероятно! Хидэтада, он до твоего прихода молчал, как пленный синоби, откусивший себе язык. И если ты мне сейчас не объяснишь, что здесь происходит… — Хидэёси помотал головой и развел руками.

— Ваша светлость… Конечно, я расскажу все, тут нечего скрывать. Но, я прошу вас, не наказывайте Юкинагу строго. Его вина лишь в том, что он столь же нетерпелив, как и я, и поддался на мои уговоры решить наш спор немедленно. Нам следовало удалиться в более подходящее место и взять оружие, предназначенное для тренировки.

— Спор? Тренировки?.. Что это значит?..

— Еще раз умоляю простить меня. Я сейчас все расскажу.

— Так рассказывай! — Хидэёси в нетерпении топнул ногой.

Хидэтада выдохнул:

— Дело в том, что мы не виделись некоторое время, и я позволил себе немного посмеяться над тем, что среди монахов Юкинага утратил свои боевые навыки. И высказал предположение, что никакой боевой опыт не сравнится с мастерством владения мечом, если ты обучаешься искусству у настоящего мастера. И мы решили прояснить этот вопрос немедленно, но терпения у нас хватило только, чтобы дойти до ворот. Мы договорились вести бой до первой крови. И, как видите, я проиграл. Увлекся хитрым маневром и пропустил удар. Мне преподали хороший урок. Если бы это был настоящий бой — я мог действительно распрощаться с жизнью. А так… Юкинага лишь слегка меня оцарапал.

Хидэёси нахмурился и поднял руку:

— Стой… стой. Мицунари, ты говорил, что люди видели, как они ссорились, так?

— Да, ваша светлость, именно так. Ссорились и кричали. Оскорбляли друг друга.

— Хидэтада?..

Лицо Хидэтады залила краска. Он опустил глаза и дернул плечами:

— Так и было… Он сказал, что отлупит меня ножнами, даже не вынимая из них меча, как зарвавшегося мальчишку, ну и я не остался в долгу. Поэтому мы и не пошли далеко, хотелось решить этот спор как можно быстрее. Прошу нас простить. Мы оба вели себя как глупые уличные мальчишки. Это поведение недостойно воинов.

— Мицунари?.. — Хидэёси поднял одну бровь.

— Как я говорил, Асано Юкинага напал на юного господина Токугаву первым, как только они вышли из ворот.

— Что ты на это скажешь, Хидэтада?

— Что я и вправду зарвавшийся юнец, как и говорил Юкинага. Я сам дал ему фору, потребовав, чтобы он нападал в любое удобное для него время, с того момента, как мы выйдем за ворота. Но я ведь отбил удар, разве нет? Ну, скажи, Юкинага? Ведь отбил? — лицо Хидэтады озарила горделивая улыбка.

— Да, — Юкинага моргнул и быстро дернул головой. — Да, конечно. Ты дрался блестяще. Мне просто повезло. Прав был ты.

Хидэтада улыбнулся еще шире, и на его лице отразилось ничем не скрываемое облегчение. Но Хидэёси уже на него не смотрел. Он прошелся по комнате и рассмеялся:

— Вот мы все и выяснили… все выяснили… — он внезапно остановился возле Юкинаги и наклонился на ним.

— Ну что же… мой дорогой племянник. Поклянись жизнью и честью своего отца, что не имел намерения убить Хидэтаду.

Юкинага снова моргнул и сглотнул. Бросил беглый взгляд на Нагамасу и поднял голову, глядя Хидэёси прямо в глаза:

— Я… Ваша светлость, я клянусь жизнью и честью своего отца и всего своего рода, что когда моя рука наносила удар — у меня не было намерения убить Токугаву Хидэтаду. — Он поклонился.

— Отлично… Замечательно! Вот видите?! А я говорил! — обрадовано забегал Хидэёси. — Я говорил! Вот все и выяснилось. Обычная мальчишеская драка, ничего более… Так? Ведь так? — Он обвел взглядом присутствующих.

— Да, ваша светлость, — ответил ему нестройный хор.

— Хорошо… И как будем решать этот вопрос? Нельзя же оставлять эту глупую выходку совсем без наказания?

Мицунари поклонился и выдвинулся вперед:

— Разрешите мне высказать свое мнение, ваша светлость?

— Конечно. Мицунари, говори.

— Я обдумал возникшую ситуацию. И мне кажется, что следует передать принятие решения господину Токугаве Иэясу. Ведь это его сын был ранен. — Невозмутимости Мицунари могла позавидовать стена за его спиной.

Лицо Хидэёси просветлело:

— Ну конечно же! Действительно! Ты молодец, Мицунари, как я сам об этом не подумал. Так и сделаем.

Нагамаса бросил на Мицунари такой взгляд, что, казалось, одежда на том вот-вот вспыхнет. Но Мицунари спокойно продолжал смотреть на господина.