Цветок Трех Миров

У одного из домов Копытово стояла маленькая машинка с протертыми салфеткой фарами и нарисованной на капоте помадой крошечной улыбкой. Это была машина Лианы, секретарши Долбушина. Теперь, когда все три форта перебрались под ШНыр, бедная Лиана вынуждена была разделить судьбу своего форта. Долбушинцы жили в деревянных домиках санатория «Солнечный». Там, в свободное от патрулирования ШНыра время, они гуляли по липовому парку и жарили шашлыки на берегу торфяной речушки. Шнырам долбушинцы сильно не досаждали, и ШНыр патрулировали в одинаковых желтых бейсболках, чтобы их проще было опознать издали. Это была идея Альберта Федоровича. Он знал, что ни Родион, ни Ул, ни Макс без нужды по желтым бейсболкам стрелять не будут и все свои усилия сосредоточат на фортах Белдо и Тилля.

Лиане в санатории «Солнечный» не понравилось, и она поселилась в Копытово у одной знакомой сценаристки, кстати, знавшей ослика Фантома. Правда, из-за осады ослик ШНыра не покидал, и писательское поселение пребывало в тоске и тревоге. Некоторые даже съехали, прочие же, не зная, чем вдохновиться, по очереди читали друг другу «Жизнь растений» Альфреда Брема.

Знакомая сценаристка не унывала. Целыми днями она жарила котлеты, и перед окнами ее, привлеченные запахами, выстраивались голодные толпы берсерков. Лиана бродила по пыльным улочкам Копытово, рассматривала деревянные заборы, гаражи с крепкими замками, сквер перед бывшим игольным заводом, и, не здороваясь с ведьмами Белдо, то и дело лезшими к ней поболтать, размышляла, что находится во внутреннем тупике.

Внешне все у нее было идеально: аккуратная машинка, уютное, рационально продуманное рабочее место, чистая, с толком обставленная квартирка. Она говорила всегда правильные слова, вежливо улыбалась, интересовалась чужими успехами, удачно шутила, толково распоряжалась и в работе была незаменима. Но сквозь все это проглядывали тайный ужас, одиночество и тоска.

Однажды, бродя по Копытово, Лиана издали увидела девушку, показавшуюся ей знакомой. На девушке были темные очки. Она быстро шла вдоль дома, потом воровато скользнула в магазин, откуда вскоре появилась с пакетом. По тому, как она украдкой возвращалась к подъезду, угадывалось, что она чего-то опасается. Лиана пошла за девушкой и, когда та уже взялась за ручку подъезда, воскликнула:

– Полина!

Девушка испуганно оглянулась, и Лиана поняла, что не ошиблась. Это была Яра, которую Лиана помнила еще как потерявшую память Полину. Лиана подбежала к ней. Они обнялись.

– Как ты? – спросила Лиана.

Яра ответила, что нормально, хотя сейчас она несколько не у дел. Сказав это, она виновато показала на живот, который невозможно было скрыть даже под самой просторной одеждой. В ШНыре находиться не может, живет у Суповны.

– А Ул как? – спросила Лиана.

– Ул… э-ээ…

– Ясно, – сказала Лиана, улыбаясь. – На работе.

Яра смутилась. Ей неловко было признаться, что Ул с Родионом, скорее всего, сидят где-нибудь в засаде на ведьмарей. Дела в ШНыре идут настолько неважно, что не хочется об этом и думать. Давно уже никто не ныряет. Силы главной закладки почти исчерпаны. Кавалерия, по словам Ула, часами сидит в Зеленом лабиринте и гладит каменный фонтан так, как хозяйка гладит умирающую собаку. Но говорить об этом Лиане Яра ни за что не стала бы.

– Ул почти все время в ШНыре, – добавила Яра, чтобы не казаться такой уж скрытной. – Иногда ночью проберется мимо постов – и опять назад. Велит мне сидеть тихо… Ну я и сижу. Сейчас вот только не усидела: продукты-то нужны.

– Идем к тебе! А то правда увидит еще кто-нибудь, – сказала Лиана.

– И что тогда будет? – спросила Яра задумчиво.

– Долбушинцев можно не бояться. Берсерки тебе опасны… м-м-м… пятьдесят на пятьдесят, на кого попадешь. Стрелять не будут, но могут притащить к Тиллю, чтобы выслужиться. А вот форт Белдо… сама знаешь, сколько там чокнутых ведьмочек… родишь еще какого-нибудь котенка с десятью глазами.

Яра усмехнулась.

– Лучше не котенка. На кошек у меня аллергия, – сказала она.

Десять минут спустя они сидели в чистенькой комнатке у Яры. Соседей дома не было. Показывая все Лиане, Яра много и охотно говорила. Чувствовалось, что сидеть целый день одной ей скучно и общению она рада. У окна уже стояла детская кроватка. Она была тщательно просверлена и укреплена болтами такой мощи, словно предполагалось, что внутри будет буянить носорог.

– Ул собрал! – сказала Яра с гордостью. – Нам таких три отдали, я даже отказаться не успела. Ул хотел все три собрать, я отговорила. Тут и так тесновато.

С Ярой Лиана просидела до вечера. Они не говорили только о шныровских вещах, тщательнейшим образом их избегая, а так – почти обо всем на свете. Лиану, что называется, прорвало, поскольку она давно уже не имела нормального собеседника.

– С Альбертом Федоровичем разве поговоришь? У него «угу», «ага», «это сделай», «того не делай», «не распоряжайся! Глава форта пока не ты!» – вот и все.

Яра кивала, поедая яичницу-пятиглазку. В последнее время она ела много. Правда, выпадали дни, когда она и кусочка не могла в себя втолкнуть – все зависело от настроения ребенка.