Цветок у трона

Свеча тускло мерцала перед большим зеркалом в золотой искусно сделанной оправе — тонкие стебли переплетались друг с другом, заканчиваясь полураспустившимися бутонами. За пределами этой оправы расползлась кромешная тьма. Я зачаровано смотрела в зеркало. Мои фиалковые глаза были широко раскрыты, а на дне черных зрачков нервно плясал огонек свечи. Черные волосы были свободно распущены, почти скрыв плечи и тонкую белую сорочку. И вдруг из темноты показались изящные белые запястья. Чьи-то руки нежно прикоснулись к темным прядям, перекинув их через плечо. Тонкие пальцы легко прошлись по моей шее, едва касаясь кожи. Не останавливаясь, они дошли до сорочки и спустили ее край, оголив одно плечо. Длинная светлая прядь упала на него, приятно щекоча кожу, которая тут же покрылась мурашками. Я видела в зеркале только свои полные истомы глаза и эти руки с длинными тоники пальцами. Мои губы приоткрылись, пытаясь сказать «нет» этим прикосновениям, но вместо этого слова с них слетел лишь полу-стон. А когда горячие губы прижались к обнаженной коже, я не выдержала и откинула голову назад, освобождая им путь дальше. Что же это за безумие? Кто ты? Хотелось крикнуть мне, но эти руки и губы сделали меня немой. Вместе с тонкой жилкой, по которой прошелся горячий язык, заставляя меня выгнуться, во мне билась мысль. Я знала кто это, вернее почти знала. Для этого мне нужно было увидеть глаза. Превозмогая почти болезненное наслаждение, я резко повернула голову, ухватившись руками за светлую прядь, заставляя показать лицо. Он не стал сопротивляться, и наши глаза встретились.

— Шайтан… — его имя, которое было легче шепота, так и осталось на моих губах, пока он не стер его своими. Сладко…

По эту сторону сна он не был моим смертельным врагом, моим будущим убийцей. По эту сторону зеркала я не чувствовала ненависти и страха к нему.

Он улыбнулся, но не той жестокой, холодной улыбкой, которой я боялась и ненавидела. Эта улыбка была нежной, но с привкусом какой-то горечи. В его тихом шепоте сквозила печаль:

— Смотри, цветочек, — последнее слово, ранее произносимое с издевкой, теперь звучало ласково.

Я послушно повернула голову в сторону зеркала. Старое отражение исчезло. Я все так же продолжала сидеть, но в зеркале я была отражена в полный рост. Я четко видела свой тонкий профиль. Голова была откинута назад, и черная волна волос с редкими фиолетовыми прядями развивалась у меня за спиной. Это была я и не я. Мое лицо было чужим, его исказила какая-то жестокая, животная гримаса. Я держала в объятиях мужчину. Но не того, кто был сейчас рядом, по эту сторону зеркала. Нет, тот, другой, закинул мою обнаженную ногу себе на бедро, заставив прогнуться еще сильнее. Его ярко-синие глаза с темной, вязкой страстью смотрела на меня. На другую меня, извивающуюся в его объятьях.

— Хватит! — закричала я, и толкнула зеркало рукой. Позолоченная рама закачалась и начала падать. Резкий звон бьющегося стекла почти оглушил меня. Осколки зависли в воздухе прямо передо мной. Протянув руку, я взяла один из них. В детстве мне говорили, что нельзя смотреть в разбитое зеркало, но я не смогла побороть себя и заглянула. Как когда — то колодец воспоминаний, этот осколок начал затягивать мое сознание. Как через портал, я прошла сквозь него. И стала другой.

Трон был жестким и неудобным, но я любила на нем сидеть больше чем на обитых бархатом мягких креслах. Я сидела в довольно небрежной позе — перекинув одну ноги через подлокотник, так что она свободно покачивалась в воздухе, и облокотивший спиной о второй подлокотник. Мною снова овладела скука. Зевнув, я сняла тяжелую корону с головы. Своей тяжестью она была обязана огромному драгоценному камню, венчавшему ее острый пик и другим камушкам поменьше, которыми были обильно усыпаны кованые изгибы. Сверкала она ярче солнца и почти так же ярко как Си'эрр. Сколько веков она не касалась ничьей головы? Я задумчиво крутила ее в руках, как забавную безделушку. Повиснув на моем указательном пальце, она вот-вот была готова упасть на мраморный пол тронной залы.

— Не боишься разбить игрушку? — его голос отразился от гладких стен и эхом полетел ко мне.

Я сладко улыбнулась и выгнулась дугой, разминая затекшие мышцы. От моей скуки не осталось и следа.

— Ну, здравствуй, мой князь. Как хорошо, что ты пришел. Пришлось повесить придворного шута — его шутки меня утомляли, и теперь меня даже некому развлечь, — я обиженно надула губки и прищурила глаза, — ведь ты же меня не разочаруешь?

— О нет, со мной тебе не придется скучать, — его голос был холодный и отталкивающий. Он оглядел тронную залу и покачал головой, — здесь слишком много зеркал, — действительно, все стены были увешаны ими.

— Я люблю зеркала. Си'эрр любуется своими миллионами отражений, почему я должна лишать себя такого удовольствия?

— Очнись, Аштиатан, тебя обманули, зачаровали. Он завладел твоим разумом и почти подчинил себе. Ты что не понимаешь, что тебя используют? Думаешь, он тебя пощадит? Нет, он перешагнет через твое холодное мертвое тело, когда получит то, что ему нужно!