Цветок в мужской академии магии (СИ)

Кто-то мотал моей рукой так, что казалось, что вокруг кисти обвили веревку и мотают из стороны в сторону. А потом и тело закачало, словно его положили в гамак.

Еще никогда я не ощущала себя щепкой, подхваченной в воздух пылинкой.

Просыпалась я тяжело, будто не могла выбраться из трясины сна. Глаза упрямо отказывались открываться, а тело слушаться.

— Что скажешь? Сможем вытащить парня? — раздался смутно знакомый голос.

Где я? Что со мной? Почему меня куда-то запихивают?

Все тело словно обвили лианами, а потом поместили в плотный кокон. И как же там удивительно хорошо! Неужели это знаменитый бутон исцеления? Откуда он здесь?

— Вот так-то лучше! — довольно закряхтел кто-то рядом, и я приоткрыла глаз. Один — больше не смогла.

Старик точно обладал силой природы, как и я. Стихийник, правда налицо врожденные нарушения потоков магии. Вся его кожа была покрыта корой, а сам он сидел на двухколесной коляске. Руки-лианы заботливо пеленали меня огромными листьями, а человеческое лицо выражало участие. Зеленые глаза остановились на мне, но, увидев, что я в сознании, он лишь подмигнул и продолжил заматывать дальше и говорить с собеседником:

— Скажу, что тот, кто сделал это с ним, — настоящее чудовище! Такая сильная магия земли, такая чистая сила, и почти досуха. И не просто выпил, а до этого еще и все тело истощил. Но самое страшное не это, а то, как морально вымотан пациент.

— Чистая сила? Странно… У меня в досье написано, что он полукровка: отец — маг земли, а мать — суши, как и ты, Фрай. — Говорившего мне не было видно, но из глубин памяти всплыла картинка мужчины в маске. Арчи Рейв!

Точно! Академия магии, огненная арка, трое ребят, которые отлепили меня от дерева…

Я в МАМ, и здесь же преподает Гордон.

От одной мысли об этом мерзавце руки попытались сжаться в кулаки, но не хватило силенок.

— Полукровка? Нет-нет! Тут какая-то ошибка, — замотал головой лекарь, закрывая мне обзор огромным зеленым лопухом. — Чистейший маг земли. Ой, прости старика: сейчас надо говорить толерантно: маг природы или маг жизни.

— Тебе простительно. Ты почти всю жизнь прожил в состоянии войны между магами суши и стихий, так что перемирие, которое не насчитало и десятка лет, для тебя пшик.

Старик одобряюще хмыкнул и обратился к Арчи Рейву:

— Магистр Рейв, ничего не обещаю, но очень постараюсь поставить его на ноги.

— Завтра приходить за Сворски? — требовательно спросил мужчина в маске.

— Ты мне льстишь! — воскликнул Фрай.

— Послезавтра? — нетерпеливо уточнил Рейв.

— Я польщен, конечно… — с намеком смолк лекарь.

— Три дня? — коротко спросил Арчи.

— Попробую, — с надеждой в голосе сказал старик. — Но до этого сюда запрещено входить. Всех пациентов принимаю в приемной.

— Не проблема. Никого лишнего не будет. А вот за три дня нужно уложиться. Устав академии неумолим, ты знаешь. В первый учебный день Сворски должен сидеть за партой, — сказал магистр, а следом послышался звук удаляющихся тяжелых шагов.

Я почувствовала, что все это время еле дышала. С жадностью набрала полную грудь воздуха и ахнула от боли в грудной клетке. Больно — значит, жива!

— Не дергайся, девочка моя! Старайся не шевелиться. Уму непостижимо, как ты вообще жива, да еще в сознании.

Девочка? Он узнал?

Ну конечно же! От лекаря не скроешь свой пол. Что за невезение?!

Ладно, хотя бы не вышвырнули, даже лечат. С остальным справлюсь.

— Я никому не скажу, — доверительно сообщил старик. — Магический след пытки на тебе подсказал, что у нас один враг на двоих. А враг моего врага — мой друг. Так что выздоравливай, а я сохраню твой секрет, иначе тебе не разрешат воспользоваться бутоном исцеления.

Листья надо мной сомкнулись. С шипением внутрь проник сладковатый газ, и мое задубевшее тело стало потихоньку обмякать. А потом в меня словно впились тысячи маленьких иголок, и я потеряла сознание от боли.

ГЛАВА 2

Мне снился дом. Хлопотание у огня папы, задорный смех шестилетнего братика Ирвина. Комнаты, наполненные светом и любовью. Я вернулась в безоблачные времена и была так счастлива, что не хотелось просыпаться.

Но кто-то упорно тряс меня за плечо, выдергивая из неги сна.

— Просыпайся! — требовательно нашептывал голосок мне в ухо. — Папа сказал, что если ты сегодня не явишься на пару в академию, то тебя отчислят!

М-м-м? Академия? Пары?

А голосок-то какой высокий, девчачий… Но откуда в мужской академии девочка?

В глаза словно налили сироп: они слиплись и не хотели открываться, чтобы подсказать мне, кто так упорно меня будит.

— Сворски? Нет, папа говорил, что мне нельзя орать на адептов по фамилии… — запнулась девочка, и я приоткрыла глаз.

Светлые волосы волнами ниспадали на плечи ребенка лет восьми. Худенькая, в голубом воздушном платье, словно в облачке, сидит на стуле и с беспокойством вглядывается в изголовье кровати, силясь разобрать почерк врача. По взгляду сразу стало понятно, кто тут первая шкода в академии.

— Марк? Тебя зовут Марк? А то тут непонятно написано, а я еще плохо различаю закорючки взрослых, — неуверенно сообщила девочка,