Цветок в мужской академии магии

— Мне было три месяца, когда маг огня выкрал младенца известного рода Рейв, желая отомстить за всех стихийников. Попытался меня убить, но я выжил. Остался только ожог на память. После этого я долгое время ненавидел стихийников. Даже потерял девушку, в которую был влюблен, из-за того, что не мог перешагнуть через ненависть: она была магом воды.

От последних слов стало так пусто внутри, что я резко вдохнула, стараясь заполнить себя хотя бы воздухом. Спросила, боясь услышать ответ:

— Я тоже стихийник. Ты меня ненавидишь?

— Нет. Ненависть в прошлом. Я перешагнул через это и только после этого смог жить полной жизнью, — признался магистр.

— Ты так стал чувствовать себя только после отмщения? — спросила, затаив дыхание. Для меня это было очень важно — услышать мнение человека, который кого-то ненавидел так же яростно, как я.

— Я понял, что не бывает плохих или хороших сил, бывают плохие или хорошие люди. И это не зависит от дара внутри, — Рейв тяжело вздохнул после этих слов. — Но осознал я это только после того, как враг был мертв. Когда узнал стихийников ближе. Когда понял, что жертвы есть со всех сторон.

Я знала, что Рейв участвовал в примирении между магами суши и стихийниками, но не предполагала, что его история тоже плотно связана с местью. Молодой Арчи был похож на меня.

— А если бы твой враг до сих пор дышал, ты смог бы так легко принять всех стихийников? — хриплым от переполнявших чувств голосом спросила я.

— Мой враг был лидером противостояния. Если бы он был жив, то до сих пор вбивал бы клинья между нами и не давал установиться миру, — не задумываясь, сказала Рейв.

Рядом с Рамзи тоже продолжают гибнуть маги природы. Поймет ли мой порыв Арчи, если я расскажу, как для меня важно остановить Гордона? Можно ли сравнивать наших двух злодеев?

Что важнее — любовь или жизни магов? Если я расскажу Рейву о своих чувствах, он поймет меня? Даст свободу, чтобы я отомстила, или будет промывать мне мозги?

Я задумчиво подняла руку к следам ожога на лице Арчи и провела пальцем по рубцам. Рейв дернулся от прикосновения, но быстро восстановил над собой контроль и застыл, позволяя прикоснуться к шрамам прошлого.

Арчи смог жить дальше после смерти врага, но у меня может не быть этого шанса. Если дам черную горошину Гордону, сама стану одичалой.

Готова ли я отказаться от возможной любви и забыть о боли, которую причинил враг? Смотреть на новые смерти магов природы?

Нет, не смогу.

Но ведь есть же еще красная горошина перерождения. Что тогда произойдет с Рамзи? Он доживет свой век или тут же умрет? Или его душа тотчас отправится в другой мир?

Могу ли я сделать Гордону такое одолжение?

И тут мне стало действительно интересно понять себя: если бы черная горошина не сделала из меня одичалую, покончила бы я с Рамзи без зазрения совести?

Неожиданно Арчи спросил:

— Ты хочешь убить своего врага или остановить?

И мое сердце пропустило удар.

Так привычно, когда тебя не понимают. Когда идешь сквозь ненастья, словно ледокол через лед, а все считают, что это не вечная мерзлота обстоятельств, а лепестки роз на воде. И когда неожиданно кто-то с легкостью озвучивает, что у тебя на душе, то первое, что только и можешь транслировать, — немое удивление.

Как Арчи так легко догадался? Как с меткостью боевого мага попал точно в сердцевину вопроса?

Чего я хочу: чтобы враг умер или остановился?

Прислушалась к себе и поняла, что я — совсем не положительный герой. Выпуталась из рук Рейва, встала на землю и сделала шаг назад, чтобы почувствовать твердую почву под ногами.

Арчи откровенно поделился со мной прошлым, поэтому я тоже не стала лгать:

— Хочу его смерти.

Сказала, а сама с опаской посмотрела в глаза мужчине и с облегчением заметила, что Рейв не осуждает меня. Смотрит так участливо, так понимающе, что комок в горле.

— Почему? — лишь спросил магистр, и я почувствовала, что с радостью готова объясниться. Что, пусть он принял мой ответ, я не хочу показаться ему плохим человеком.

— Потому что никогда не буду спокойна, пока враг ходит по этой земле. Где гарантии, что он остановится? — поделилась я.

— Есть много способов лишить мага возможности вредить. Думала ли ты, что для некоторых смерть — это слишком легко и просто? Что ответить в полной мере за свои поступки куда сложнее? — сказал Арчи то, что больше всего я не хотела услышать.

— Ты про законное наказание? Про тюрьму? — с сомнением протянула я, горько усмехнувшись.

Проходили, знаем. Одно слово Гордона — и меня осудили и почти погубили без доказательств вины. Никто не посмел заступиться. Никто.

— Да. Есть такие пытки, которые в сто раз хуже смерти, — продолжал Арчи, нахмурившись, потому что видел, что я закрылась.

Пытки? А иссушение до состояния гербария считается? Тогда проходили, знаем. И повтора не хотим. Поэтому я эмоционально спросила, пообещав, что это последняя попытка найти понимание:

— А что, если маг может подкупить всех? Сможет избежать наказания или устроить себе курорт там, где для других каторга?

— Кто он? — совершенно неожиданным вопросом обрубил мое возмущение Арчи.