Цветок в пустыне

— Кто струсил раз, струсит и в другой.

— Уилфрид — одна из самых сложных, упрямых, непонятных натур, какие только бывают на свете. Подходить к нему с обычной меркой — пустое занятие. Но если он и сказал Динни, от неё мы ни слова не добьёмся.

Отец и сын взглянули друг на друга.

— Помните, в нём много героического, но проявляется оно там, где не нужно: он ведь поэт.

Бровь сэра Лоренса задёргалась: верный признак того, что он пришёл к определённому решению.

— Придётся заняться этой историей вплотную. Люди не пройдут мимо неё — не такая у них природа. Мне, конечно, нет дела до Дезерта…

— Мне есть, — возразил Майкл.

— …но я беспокоюсь о Динни.

— Я тоже. Впрочем, она поступит так, как сочтёт нужным, папа, и переубеждать её — напрасный труд.

— Это одно из самых неприятных событий в моей жизни, — с расстановкой вымолвил сэр Лоренс. — Итак, мой мальчик, пойдёшь ты к нему или сходить мне?

— Пойду, — со вздохом ответил Майкл.

— Он скажет тебе правду?

— Да. Останетесь обедать?

Сам Лоренс покачал головой:

— Боюсь встречаться с Флёр, пока у меня на душе эта забота. Я полагаю, тебе не нужно напоминать, что до твоего разговора с ним никто ничего не должен знать, даже она?

— Разумеется. Динни ещё у вас?

— Нет, вернулась в Кондафорд.

— Её семья! — воскликнул Майкл и свистнул.

Её семья! Эта мысль не оставляла его за обедом, во время которого Флёр завела речь о будущем Кита. Она склонялась к тому, чтобы отдать его в Хэрроу, так как Майкл и его отец учились в Уинчестере. Майклу нравились оба варианта, и вопрос всё ещё оставался открытым.

— Вся родня твоей матери училась в Хэрроу, — убеждала Флёр. — Уинчестер кажется мне слишком педантичным и сухим. И потом, те, кто учился там, никогда не достигают известности. Если бы ты не кончил Уинчестер, ты давно бы уже стал любимцем газет.

— Тебе хочется, чтобы Кит стал известным?

— Да, но, разумеется, с хорошей стороны, как твой дядя Хилери. Знаешь, Майкл, Барт — чудесный, но я предпочитаю Черрелов твоей родне с отцовской стороны.

— Мне казалось, что Черрелы чересчур прямолинейны и чересчур служаки, — возразил Майкл.

— Согласна, но у них есть характер и держатся они как джентльмены.

— По-моему, ты хочешь отдать Кита в Хэрроу просто потому, что там все разыгрывают из себя лордов, — усмехнулся Майкл.

Флёр выпрямилась:

— Да, хочу. Я выбрала бы Итон, если бы это не было слишком уж откровенно. К тому же я не терплю светло-голубого.

— Ладно, — согласился Майкл. — Я всё равно за свою школу, а выбор за тобой. Во всяком случае, школа, которая создала дядю Эдриена, меня устраивает.

— Никакая школа не могла создать дядю Эдриена, дорогой, — поправила Флёр. — Он древен, как палеолит. Самая древняя кровь в жилах Кита — это кровь Черрелов, а я, как выразился бы Джек Масхем, намерена разводить именно такую породу. Кстати, помнишь, на свадьбе Клер он приглашал нас посетить его конский завод в Ройстоне. Я не прочь прокатиться. Джек образцовый экземпляр денди-спортсмена: божественные ботинки и неподражаемое умение владеть лицевыми мускулами.

Майкл кивнул:

— Джек словно вышел из рук не в меру усердного чеканщика: изображение стало таким рельефным, что под ним не видно самой монеты.

— Заблуждаешься, дорогой: на обратной стороне достаточно металла.

— Он — «настоящий саиб», — подтвердил Майкл. — Никак не могу решить, что это — почётное прозвище или бранная кличка. Черрелы — лучшие представители людей такого типа: с ними можно церемониться меньше, чем с Джеком. Но даже вблизи них я всегда чувствую, что «в небе и в земле сокрыто больше, чем снится их мудрости».

— Не всем дано божественное разумение.

Майкл пристально взглянул на жену, подавил желание сделать колкий намёк и подхватил:

— Вот я, например, никак не могу уразуметь, где тот предел, за которым нет места пониманию и терпимости.

— В таких вещах вы уступаете нам, женщинам. Мы полагаемся на свои нервы и просто ждём, когда этот предел обозначится сам по себе. Бедняжки мужчины так не умеют. К счастью, в тебе много женского, Майкл. Поцелуй меня. Осторожней! Кокер всегда входит внезапно. Значит, решили: Кит поступает в Хэрроу.

— Если до тех пор Хэрроу ещё не закроется.

— Не говори глупостей. Даже созвездия менее незыблемы, чем закрытые школы. Вспомни, как они процветали в прошлую войну.

— В следующую это уже не повторится.

— Значит, её не должно быть.

— Пока существуют «настоящие саибы», войны не избежать.

— Не кажется ли тебе, мой дорогой, что наша верность союзным обязательствам и прочее была самой обыкновенной маскировкой? Мы попросту испугались превосходства Германии.

Майкл взъерошил себе волосы:

— Во всяком случае, я верно сказал, что в небе и в земле сокрыто больше, чем снится мудрости «настоящего саиба». Да и ситуации там бывают такие, до которых он не дорос.

Флёр зевнула.

— Нам необходим новый обеденный сервиз, Майкл.

X