Цветок в пустыне

— Я сперва надену на него ошейник, сэр, а потом уж выпущу. Он того гляди убежит. Никак не привыкнет к месту.

Динни обернулась:

— Если хозяин объявится, мы ею немедленно вернём.

— На это надежды мало, мисс. По-моему, владелец собаки просто умер. Она сорвала ошейник, отправилась искать хозяина и потерялась, а к нам послать за ней не догадались. Вы не промахнулись, — пёсик-то славный. Рад за него. Мне было бы жалко его прикончить: он ведь совсем молодой.

Служитель надел ошейник, вывел собаку и передал цепочку Уилфриду; тот оставил ему свою карточку.

— На тот случай, если наведается хозяин. Пойдём, Динни, прогуляем его. Идём, старина.

Безымянный пёс, услышав сладчайшее слово собачьего лексикона, кинулся вперёд, насколько позволяла цепочка.

— По-видимому, служитель прав. Дай бог, чтобы его предположение подтвердилось. Собака у нас приживётся, — заметил Уилфрид.

Выйдя на траву, они попытались завоевать доверие пса. Тот терпеливо переносил их заигрывании, но не отвечал на них. Он опустил глаза и поджал хвост, воздерживаясь от слишком поспешных выводов.

— Отвезём-ка его домой, — предложил Уилфрид. — Посиди с ним, а я сбегаю за такси.

Он обмахнул скамейку носовым платком, передал Динни цепочку и скрылся.

Динни села и стала наблюдать за псом. Тот рванулся вслед Уилфриду на всю длину цепочки, затем улёгся наземь в той же позе, в какой девушка увидела его впервые.

Насколько глубоко чувствуют собаки? Они, безусловно, понимают, что к чему: любят, ненавидят, страдают, покоряются, сердятся и радуются, как, люди. Но у них маленький запас слов и поэтому — никаких идей! И все-таки лучше любой конец, чем жить за проволокой и быть окружённой собаками, уступающими тебе в восприимчивости!

Пёс подошёл к Динни, потом повернул голову в том направлении, где скрылся Уилфрид, и заскулил.

Подъехало такси. Пёс перестал скулить, бока у него заходили.

«Хозяин!» Спаниель натянул цепочку.

Уилфрид подошёл к нему. Цепочка ослабела. Динни почувствовала, что пёс разочарован. Затем цепочка опять натянулась, и животное завиляло хвостом, обнюхивая отвороты брюк Уилфрида.

В такси пёс уселся на пол, цепочка опустилась на ботинок Уилфрида. На Пикадилли его охватило беспокойство, и он положил голову на колени девушки. Эта поездка между Уилфридом и псом привела эмоции Динни в такое смятение, что, выйдя из машины, она облегчённо вздохнула.

— Интересно, что скажет Стэк? — усмехнулся Уилфрид. — Спаниель — не слишком желанный гость на Корк-стрит.

По лестнице пёс поднялся спокойно.

— Приучен к дому, — растроганно констатировала Динни.

В гостиной спаниель долго обнюхивал ковёр. Наконец установил, что ножки мебели не представляют для него интереса и что подобные ему здесь не проживают, и положил морду на диван, кося краем глаза по сторонам.

— Хоп! — скомандовала Динни. Спаниель вскочил на диван.

— Боже! Ну и запах! — ужаснулся Уилфрид.

— Давай выкупаем его. Ступай напусти воды в ванну, а я тем временем его осмотрю.

Динни придержала пса, который порывался вдогонку Уилфриду, и принялась перебирать ему шерсть. Она заметила несколько жёлтых блох, но других насекомых не обнаружила.

— Плохо ты пахнешь, мой хороший! Спаниель повернул голову и лизнул девушке нос.

— Ванна готова, Динни.

— Я нашла только блох.

— Если хочешь помогать, надевай халат, не то испортишь платье.

Уилфрид встал к ней спиной. Динни сбросила платье и надела голубой купальный халат, смутно надеясь, что Уилфрид обернётся, и уважая его за то, что он этого не сделал. Она закатала рукава и встала рядом с ним. Когда спаниеля подняли над ванной, собака высунула длинный язык.

— Его не стошнит?

— Нет, собаки всегда так делают. Осторожно, Уилфрид, — они пугаются всплеска. Ну!

Спаниель, опущенный в воду, побарахтался и встал на ноги, опустив голову и силясь устоять на скользкой поверхности.

— Вот шампунь. Это всё-таки лучше, чем ничего. Я буду держать, а ты намыливай.

Динни плеснула шампунем на чёрную, словно полированную спину, окатила псу водой бока и принялась его тереть. Эта первая домашняя работа, которую она делала сообща с Уилфридом, рождала в девушке чистую радость, она сближала её и с любимым и с его собакой. Наконец она выпрямилась.

— Уф! Спина затекла. Отожми на нём, шерсть и спускай воду. Я его придержу.

Уилфрид спустил воду. Спаниель, который вёл себя так, словно был не слишком огорчён расставанием с блохами, яростно отряхнулся, и обоим пришлось отскочить.

— Не отпускай! — закричала Динни. — Его нужно вытереть тут же в ванне.

— Понятно. Обхвати его за шею и держи.

Закутанный в простыню, пёс с растерянным и несчастным видом потянулся к девушке мордой.

— Потерпи, бедный мой, сейчас всё кончится и ты будешь хорошо пахнуть.

Собака опять начала отряхиваться.

Уилфрид размотал простыню.

— Подержи его минутку, я притащу старое одеяло. Мы его завернём, пусть обсыхает.

Динни осталась с собакой, которая пыталась выскочить из ванны и уже поставила передние лапы на край. Девушка придерживала их, наблюдая за тем, как из глаз животного исчезает накопившаяся в них тоска.