Цветок забвения

Ями беспомощно разревелась, окончательно портя свой «макияж».

— Слёзы из тебя точно Деву не сделают! Когда эти женщины плачут, то становятся лишь прекраснее, а ты? Глянь, у тебя вся краска по лицу растеклась!

— Ты просто завидуешь мне! Моему первородству и силе! — прохныкала Ями. — Раньше ты заискивала передо мной, а теперь постоянно лезешь к Илаю!

— Лезу? Нет пока, но, может, Илай донесёт меня до комнаты? — прошептала Руи ему на ухо. — Я, кажется, подвернула себе ногу.

— Не называй меня по имени.

— Не будь таким недотрогой. К твоей спине прижимается грудь, которой мечтают коснуться все мужчины города. А чтобы оказаться между моих бёдер, они вообще готовы души продать. Раз ты такой любитель влаги, то должен оценить, что сделал со мной…

— Слезай.

Он не стал бы носить её, даже будь она настоящей Девой, и откликаться на имя, даже владей она техникой голоса.

Обиженная его пренебрежением, Руи немного отстранилась, но ушла, лишь когда он сказал ей уйти. Отправив женщину срывать злость на служанках, Илай двинулся в сторону фонтана, держа буйную племянницу на вытянутой руке.

— Разве я не просил тебя перестать дурачиться? — спросил устало Илай, хватая её поперёк и наклоняя над водой, чтобы умыть. Ями пыталась укусить его за пальцы. — Я поставил тебе клеймо наследника в виде звезды, как ты и хотела, какого же чёрта ты стала вести себя ещё хуже?

— Это клеймо испорченное! Оно не работает на тебе!

— Не работает, конечно, потому что я его нарисовал. Только я могу его стереть. И я сотру, потому что ты превратила в пыточный инструмент то, что должно тебя защищать. Ты заставляешь свою мать кланяться и извиняться перед всеми, ты позоришь своего отца, а дед собирается от тебя отречься.

Она замерла на мгновение, но потом выдала:

— Ну и что? От тебя он тоже отрёкся! А ты стал великим отшельником и теперь ведёшь себя намного хуже, чем я, но все тебе кланяются.

— От страха.

— Так даже лучше! Я тоже так хочу! Хочу, чтобы меня признали! Чтобы дедушка не смотрел на меня, как на мусор! Чтобы другие девочки дружили со мной! Если я стану такой же красивой, как Дева, и такой же сильной, как Старец, никто не посмеет меня не любить!

Да, у неё перед глазами находились худшие примеры для подражания. И речь не только об отшельниках, но об этом доме в целом: беспомощных родителях, жестоких солдатах, распущенных гаремных женщинах, самом хозяине. Такими темпами в будущем она превзойдёт своего деда по части жестокости и коварства.

Илай вздохнул.

— Ты боишься чужой ненависти, а сама делаешь всё, чтобы тебя ненавидели

— Это ты сделал так, чтобы меня возненавидели!

— Ну прости, сейчас всё исправлю…

— Нет! Не трогай! Только не печать! Теперь без неё меня попросту убьют!

— Это точно, — согласился Илай, услышав в ответ жалобное хныканье. — Не будь такой легкомысленной. Ты понятия не имеешь, через что проходят отшельники, чтобы достичь высшего мастерства. Чтобы стать Девой, недостаточно быть ей однажды поцелованной. Чтобы стать Старцем, недостаточно носить на себе его печать. А чтобы стать наследником, недостаточно родиться первым в семье.

— Конечно, недостаточно, я ведь девчонка! Тебе никогда не понять, что это значит — провиниться уже только тем, что родилась такой! — Она бешено вырывалась, и Илай понял, что слова ничего не дадут. Не сейчас. В ней ещё осталось слишком много сил, чтобы слушать его и понимать, о чём он говорит. С ним ведь было то же самое: мастер даже не думал читать ему лекций до того, как хорошенько его измотает. Хотя нет, Эвер вообще лекций читать не любил. — Ты такой же, как и дедушка! Как и Руи! Вы все хотите отделаться от меня!

Разжав руки, Илай позволил ей свалиться в бассейн фонтана. День был жарким, а у этого ребёнка легко закипала кровь, ей нужно было остыть.

В песках она бы не выжила. Такое поведение там оборачивается смертью чаще, чем слабость. Крик и безрассудная смелость — самые бессмысленные в пустыне вещи, они истощают, а если чьё внимание и привлекут, то только хищников. Поэтому даже свою ярость Старец проявляет тихо.

Возможно, с Калеками иначе. Привлекать к себе внимание — в духе огнепоклонников. Они привыкли «красоваться» своими шрамами и убивать с показательной жестокостью. Вспыльчивые, безудержные, прямолинейные — они вынуждены смирять болью свои тела, самые сильные среди отшельников. Тогда как Старцы свои тела попросту высушили.

С Ями не сработает ни то, ни другое, так что Илай решил использовать воду. Хотя сам в её возрасте принял бы подобное за поощрение, а не за наказание.

— Идём, — сказал он, когда её голова показалась из воды.

— Куда? — прохрипела девочка сквозь кашель, на самом деле не надеясь, что он ей ответит. Есть ли разница? Она пошла бы за ним, даже если бы он повёл её в пыточную, где, по его словам, ей самое место.

— На тренировочную площадку.

— Будешь учить меня «дурацкому» фехтованию?

— Как я погляжу, рукопашной ты уже научилась сама.