Цветом света

Летом девяносто шестого я собралась завязать. У меня было достаточно денег, чтобы уехать из Москвы, купить себе паспорт, квартиру и жить, наконец, так, как мне этого захочется. Олежек расстроился, но противиться не стал. Мы давно простили друг другу все обиды, друзьями не были, но каждый из нас хорошо понимал проблемы другого и считался с ними. Олежек предложил последнюю сделку. Светила неслыханная сумма. Мы ударили по рукам. Последний раз.

Приехала, как обычно, на такси в известную уже гостиницу. Здесь постоянно дежурили всякие девочки, некоторых я помнила по борделю. Они же меня, наверное, воспринимали некой леди, частой гостьей столицы. Но в ту ночь я столкнулась лицом к лицу с Лизой. Лиза попросила прикурить: кончился газ в зажигалке. Взгляд ее был безучастным, рассеянным. Мы разошлись, и я облегченно вздохнула…

Когда все закончилось и я вышла из гостиницы, передо мной остановилась машина, открылась дверь, сзади кто-то подтолкнул. Этих людей я не знала, но сразу поняла, кто они.

Меня отвезли в какой-то полуразрушенный деревянный дом за городом и привязали к стулу. Кроме трех молодцев в комнате находился сам Лев Васильевич Карпатов. Раз так, то это не было формальностью, это переходило в личную заинтересованность: мы же уводили его потенциальных клиентов. У меня появилась слабая надежда…

– Собственно, всего три момента, – сказал Карпатов. – Как давно ты работаешь с Олежеком, какой процент он тебе отстегивал и сколько народу вы обхаживали?

Внутренне я проклинала себя за свою глупость, Олежека за его жадность и эту гениальную беспроигрышную идею, Лизу… Лизу я просто проклинала… Мне нельзя было отвечать наобум и нельзя было говорить правду. Только я задумалась, чтобы ответить на первый вопрос, как получила удар в живот. Когда пришла в себя, не солгала о нашей совместной работе – полтора года. Но на второй вопрос я упорно твердила, что о деньгах ничего не знаю, и постоянно называла цифру соответствующую десяти процентам от средней сделки. Касательно третьего сомнений не было – сообщила имена пяти клиентов той самой гостиницы, где нас застукали. Об остальном контингенте – я понимала – им знать не следует. Если и будут проверять, то мало ли Перчиков в Москве! Меня допрашивали около часа, по кругу повторяя те же самые вопросы. Били после каждого моего ответа одинаково жестоко, однако сильных увечий не наносили. А я упрямо стояла на своем: полтора года, процентов не знаю, одна гостиница – пять клиентов…

Я была в полуобморочном состоянии, почувствовала, как меня куда-то поволокли. Потом услышала плеск воды, ощутила ее прохладу на своем разбитом лице и теле. Защипало глаза и открытые раны, а резкий, одурманивающе-терпкий запах отрезвил меня. Это был бензин… Рядом со мною сидел Олежек, так же связанный, но совсем изуродованный. Господи, они его тоже взяли! Почему я сразу не поняла это по прямому вопросу: «как давно ты работаешь с Олежеком?..» Что я наделала? Фактически, всю ответственность я перекинула на него, не зная, что говорил он!..

– Постой, Васильич! – закричал Олежек. – Я тебе правду говорю!

– А я верю, – ответил Карпатов. – Я обоим вам верю. И теперь, когда мы все выяснили, остается поставить точку.

Значит, Олежек говорил то же самое, что и я. Он знал, что его в живых все равно не оставят, но попытался спасти меня, просчитав вероятность моих ответов! Я посмотрела на него с благодарностью. Он перехватил мой взгляд, грустно улыбнулся вздутыми окровавленными губами и поморщился от боли. Перед нами стояли шесть здоровых мужчин и хозяин. Все курили.

– Я еще кое-что не сказал, – прохрипел вдруг Олежек.

– Это имеет значение? – спросил беззаботно Карпатов.

– Может быть.

– И что же?

– В обмен на жизнь…

Лев Васильевич улыбнулся той самой мертвой улыбкой, какую я видела несколько лет назад.

– Не мою жизнь, – фыркнул Олежек. – Этой вот девчонки. Она человек подневольный и доставила мне хлопот больше, чем тебе.

– Я подумаю.

– Тогда мы не договорились.

Олежек был серьезен. В отсутствующих глазах Карпатова блеснул огонек – он заинтересовался:

– Я же сказал: подумаю.

– Ты будешь полный осел, Васильич, если убьешь эту девочку. Она талант! На ней одной ты свои доходы сможешь увеличить вдвое!

Меня оттащили в сторону, подальше от Олежека. И он заговорил. Он нарисовал Карпатову такую картину, что у старика отвисла нижняя челюсть. Стержнем были проект «школы» и последняя идея Олежека, воплощенная в жизнь с моей помощью, но размах нового замысла потряс и ужаснул меня.

– Долго ты над этим трудился? – спросил ошеломленный Карпатов.

– Мне все равно не хватило бы средств…

– Верно. Я раздавил бы тебя как клопа, – старик неприятно захихикал. – Но ты – гений!.. А идея-то проста, но, черт возьми, как она пошатнет коровкинские монополии!.. Молодец!

Я знала, что кроме Льва Васильича в городе есть еще воротилы «живого» бизнеса, но фамилию Коровкин услышала впервые. Карпатов подошел ко мне и посмотрел прямо в глаза. Он был страшен, но отвернуться я боялась больше.

– Да, – прошипел старик. – Такая сможет!

Он крикнул вполоборота Олежеку: