Цветущая пустыня (СИ)

Мари уже две недели делала уборку, точнее сказать — ремонт с помощью мадам Матильды, и еле привела в порядок свой дом. Мадам Матильда считала, что без Мари этот процесс намного сократился бы, так как девушка постоянно пребывала в состоянии прострации, и каждый раз, оглянувшись вокруг, спрашивала: «где я?»

Раньше Мари любила прогуляться, но после длительной прогулки по пустыне, эта любовь пропала как-то сама по себе. А вместо вечерних прогулок осталась пустота, которую, к тому же не могла заполнить даже кошка, сбежавшая в сумасшедший дом. Оставалось только сидеть и растить в себе чувство обиды на свою неразделенную любовь, разрабатывать планы мести неверным друзьям и безумно скучать.

Когда в очередной раз зазвонил телефон и она, радостно подскочив, с разочарованием узнала, что кто-то ошибся номером, когда налила по старой привычке молока в кошачью мисочку, когда мадам Матильда пришла и сказала, что Мари нужно показаться специалисту, желательно из заведения, куда ушла жить Коти, иначе она вызовет пожарных и полицию, Мари решила, что ей необходимо что-то сделать, и не обязательно в компании пожарных и полиции.

Она одела свое лучшее платье цвета линяющего динозавра (хоть наука еще не доказала, что динозавры меняли кожу), туфли на высоченных каблуках и мамину цепочку с кулончиком в виде.. никто не знал, что имел ввиду ювелир, создавая это украшение.

Почувствовав себя на высоте, в прямом и переносном смысле слова, Мари воспряла духом и отправилась в одно из мест, где частенько собирались ее собратья по творчеству, точно такие же неудачники как она, по выражению мадам Матильды.

Пройдясь по галерее, Мари с удивлением и разочарованием обнаружила: то, что ей нравилось раньше, как-то поблекло и выгорело, оказалось плоским и скучным. Но привычный круг людей, их извечные темы: «не поняли, не оценили», заставил ее почувствовать себя лучше. Она сначала с опаской, а потом с удовольствием взглянула на новые шедевры, и скоро включилась в горячую дискуссию об их достоинствах (о недостатках разговаривать было бы бессмысленно, замечаний и критики те не слышали, как и сама Мари). Она даже завела разговор с парочкой незнакомых художников о своей новой работе (на самом деле — брошенной, отряхнутой от пыли и притащенной с собой только для того, чтоб не прийти с пустыми руками). Постепенно вокруг нее образовался немалый кружок, привлеченных необычным замыслом наброска (или длинной коротенького платья вызывающей расцветки).

Эта, в основном, мужская аудитория одобрительными возгласами поощряла Мари, и та с вдохновением начала заливать о новом направлении в искусстве:

— Обыватели видят этот мир не таким, каким он есть на самом деле, они не догадываются и не хотят понимать, что только в наших работах он обретает свое подлинное лицо. Наша сверхзадача — раскрыть им глаза, чтоб они проснулись наконец и узрели настоящую красоту – ту, которая подвластна нам, представителям искусства.

— А они нас не побьют? Вот меня на днях помидоркой угостили, всю футболку испачкали, — пожаловался совсем юный художник. — Но картину я спас!

— Что вы, никто не устоит перед прекрасным… — Мари мысленно вздохнула, юный талант, чудесно владевший и кистью, и цветом, обожал рисовать холодящую кровь расчлененку. — Ваши картины пробудят их обязательно! Вы так мужественно поступили, мы гордимся вами!

Мужественное дарование льнуло к Мари, пытаясь облапит ее за попу, и она уже не знала куда деваться — этот знакомый был еще и сыном гимназической подруги мадам Матильды.

Мадам не раз сокрушалась, что именно Мари сбила бедняжку с пути истинного, а мама так хотела видеть его солистом балета! Но дитя однажды обратило взор на картину Мари и пропало. «Ему было три года!» — спорила девушка, — и я не рисую отрезанных конечностей!». «Вы, мадемуазель, навсегда покалечили детскую психику!» — ворчала Матильда. При этом она снисходительно прощала малолетнему чудовищу то, что он волочится за всем, что носит юбку, и подглядывал за ней в душе. «Шалунишка, что б его… Если бы не этот чудный багровый!» — в сердцах говорила про себя Мари.

 «Впрочем я, видимо, многое пропустила! Когда это он отрастил такие длинные лапки!»

Лапки нежно обнимали Мари за филей и не собирались отлипать.

— Мадемуазель, я не согласен с вами в одном вопросе. Не могли бы мы обсудить его в спокойной обстановке?

В один момент Мари была выдернута из цепких объятий. Толпа обожателей ее таланта недовольно взроптала, но увидев нового фигуранта, как-то незаметно рассосалась.

========== 6. Месть и печалька ==========

        — Что вы себе позволяете?! — начало было возмущаться Мари, но замолкла — похитителем оказался ее пустынный знакомец.

Он бережно и не спеша, чтобы не привлекать лишнего внимания (зря, между прочим, старался!)  прогулочным шагом вывел Мари под сень деревьев, в небольшой скверик возле галереи, и уже там не церемонясь совсем не бережно кинул ее на скамейку.

— Что вы себе позволяете? — зашипел он, уставившись на Мари как на мерзкое членистоногое, ядовитое к тому же.