Цветущий бизнес

— Да? А что же тогда, по-твоему, гнало по ее жилам виски? Не волнуйся, мотор Власовой был в превосходном состоянии. Она, конечно, косила под аристократку, но это не мешало ей пить, как сапожнику. Пусть сапожники простят меня, если смогут. Остановив этот мотор, ты отправилась к Моргуну. Моргун традиционно поругался с женой и ждал тебя в квартире покойной дочери. Он был убит горем и жаждал утешения, которое ты обещала присовокупить к пылкому прощанию. Так что время, оставшееся якобы до отъезда в Москву, ты провела плодотворно.

Иванова заржала. Я внимательно наблюдала за тем, как она это делала. Достаточно искренне, должна сказать.

— Это уже никуда не годится, — сообщила она, не прекращая своего ржания. — Раньше ты хоть доказательства приводила, а теперь прямо на ходу сочиняешь. Сплошной бред. Захотелось — придумала мою встречу с Власовой. Почему с Власовой? Почему не с Клинтоном? С ним сейчас все встречаются. В овальном зале. Почему бы и мне не встретиться? Впрочем, я согласна и на Власову, если есть доказательства. У тебя есть доказательства?

— Ах, тебе доказательства нужны, — обрадовалась я. — Изволь. Доказательства мне ты поставляешь сама. Вернемся в ту ночь, когда я задумала поставить эксперимент с геранями. Ты сказала фразу, которую я могу повторить слово в слово: “У Верочки и Власовой был полный комплект цветов.”

— Я сказала так?

— Да.

— Ну и что?

— А то, что не могла ты знать какой комплект был у Власовой, если, конечно, исключить твое появление в ее квартире. Ты сама этой фразой не даешь мне это исключить. Ты проболталась.

Иванова разозлилась.

— Ничего не проболталась. Цепляешься черти за что. Сама прожужжала все уши геранями, а теперь придираешься.

— В том-то и дело, что нет. О геранях Власовой я тебе не говорила, и уж тем более о том, какого они цвета. Не говорила по той простой причине, что не помнила этого сама.

Иванова вновь полезла в карман за “Кентом”.

— Ты больна, — сказала она, закуривая. — Тебе надо лечиться электрошоком.

— Он ничто в сравнении с тобой, — ответила я.

— Я никого не убивала, тем более Фиму. Просто удивительно, как тебе это в голову пришло.

— А мне бы и не пришло, если бы не герани.

— Да что ты привязалась ко мне со своими геранями. Только о них и слышу. Герани-то здесь при чем?

— Они просто разоблачили тебя, вот и все. Если бы не герани, я бы никогда не узнала, что ты толкнула под самосвал бедного Павла. Он прятался. Жизнь его была неспокойна. Ты никак не могла добраться до него, и поэтому не избежала соблазна, когда представилась удачная возможность от него избавиться.

Иванова порадовала меня своей реакцией. Побледнела и тут же покраснела. Она не зря нервничала. Павел был ее самым слабым местом, поскольку преступление происходило в центре города, и могло отыскаться немало свидетелей.

— Да что ты мелешь, заполошная? — возмутилась она. — Какого Павла? Ты забыла? Я в это время ругалась с очередью.

— Позже, несколько позже. С очередью ты ругалась позже, после того, как толкнула его под колеса.

— Да я и в глаза не видела его!

— Но зато хорошо знаешь какого цвета герани были в его руке.

— Если знаю, то от тебя.

— Нет, я-то уж точно об этом забыла или сделала вид, что забыла, сказав, что у Павла была розовая. “Павел нанюхался розовых цветов”, — сказала я, а ты меня поправила: “Павлу ты дала красный и белый, но он попал под самосвал.“ Кстати, как ты узнала, что он попал под самосвал?

— От Виктора, естественно. От него же узнала и о цвете гераней.

— Видимо, он же сказал тебе и то, что Павел нес их в одной руке.

— Вот уж этого я тебе не говорила! — возмутилась Иванова.

— Говорила. В ту ночь ты многое говорила. Это была ночь откровений.

— Хорошо, что же я говорила?

— “И даже у Павла, угодившего под самосвал, в руке были две герани,” — говорила ты, хотя перед этим я сообщила, что герани у него были в руках. Понятно? Я сказала “в руках”, ты сказала “в руке”. Ты очень конкретный человек и не могла случайно оговориться. Что помнила, то и говорила.

— А как говорил Виктор?

— Виктор не так конкретен. Он с маниакальным упорством называл самосвал грузовиком, сколько я его об этом не спрашивала, хотя Павел действительно погиб под самосвалом. Однако Виктор все время говорил обще: грузовик и все, и ни разу не уточнил какой именно. Поэтому твои ссылки на Виктора напрасны. Катерина же понятия не имеет что такое самосвал в частности и грузовик в общем. Что касается цвета гераней тут уж и вовсе вышел у тебя прокол. И Виктор, и Катерина знать цвета гераней не могли. Они вообще не подозревали, что Павел нес герани. Сказать почему?

— Почему? — нехотя поинтересовалась Иванова.

— Да потому, что герани погибли под колесами самосвала. Я была на месте происшествия и узнала: герани погибли под колесами самосвала. Трудно было определить вообще, что они когда-то были, не то чтобы узнать их цвет.

Иванова задумалась. Задумалась серьезно, выдавая себя сразу всеми признаками. Она теребила мочку уха, мяла пачку из-под “Кента” и злобно пыхала сигаретой, выпуская клубы дыма, которыми мог бы гордиться даже Везувий.