Цветы абсолютного зла

– Если бы ты знал, сколько у него денег… – плакала она теперь уже откровенно, навзрыд, словно лишь это и было главным во всей этой душераздирающей сцене. – У него столько денег, что они не помещаются в его портмоне. У него не кошелек, как у моей матери, а портмоне, набитое тысячными купюрами. Он их даже не считает. А почему? Почему ему деньги достаются так легко, ему достаточно просто попросить у отца, а мне приходится спать с тобой, чтобы было на что сходить в ночной клуб, чтобы увидеться с ним…

Ивлентьев почувствовал, как голова у него наливается кровью, как щеки начинают набирать стыдную красноту, как пульсирует в висках, как слабеют колени. Вот так, наверное, и случается удар, подумал он. Услышать такое… Он и без того понимал, что у Оли есть другая жизнь, но старался не задумываться над этим, чтобы не терзаться всякий раз при мысли, что она предлагает себя другим мужчинам. Теперь же она сказала о конкретном парне, который тоже дает деньги, но только большие деньги… И что же ей приходится делать ему, чтобы заработать их?

– Ты любишь его? – спросил он вовсе не то, о чем хотел спросить.

– С ним нельзя, это опасно… Я не понимаю его… Он на даче собирается строить что-то вроде коровников…

– Не понял… Что такое ты говоришь? – Ивлентьев опешил. – Он что, фермер?

– Ты все равно не поймешь… Он отбирает людей, понимаешь? Он говорит, что в нашем обществе много дебилов, от которых надо избавляться. Он хочет что-то взорвать… Я боюсь его…

– Ты спишь с ним?

Сергей Иванович почувствовал, как вдоль позвоночника, змеясь, проползло отвратительное чувство гадливости и застарелого страха, как если бы внутри его вспомнилось нечто, что заставляло его при других обстоятельствах, много раньше этого дня, уже слышать об этом человеке, и этот человек вызывал у него неприязнь. Он даже извлек из своей зрительной памяти неприятный ему образ и тотчас почувствовал прилив тошноты, как если бы он увидел этого человека реально. Образ долговязого светловолосого парня по фамилии Аш настиг его в самый неподходящий момент, когда он был наиболее уязвим, ранен откровенными признаниями своей маленькой пассии, так сильно изменившей его жизнь и теперь причинявшей ему больше страданий, чем наслаждения.

– Никто не спит… И хватит о нем. – Оля мотнула головой и фыркнула совсем по-детски, розовые губы ее нечаянно коснулись щеки ставшего ей ненужным престарелого любовника, и она отпрянула от него, как от заразного.

– Но он дает тебе деньги! – не унимался Ивлентьев, прогоняя наслаивавшиеся в его сознании порнографические картины из возможной общей жизни Оли и Аша.

– Я редко бываю с ним, только на даче… – уставшим голосом проговорила Оля, отмахиваясь от него. – Он пьяный и говорит разные глупости. Я смеюсь, а он – сумасшедший.

– Его зовут Виктор? Так, я угадал? Виктор Аш? – Он все-таки сказал это.

– Ты следишь за мной… – Она ладонью оттолкнула от себя его лицо, как если бы ей было неприятно, что он находится так близко от нее, и на лице ее появилось брезгливое выражение. – Да, это он.

Она достала платок, высморкалась. Вздохнула и сошла с его колен, села напротив, на стул.

– Он же фашист, – сказал Ивлентьев, глядя, как она надевает черные колготки, как вертит в руках, любуясь, новые замшевые ботинки. У нее был уже очень довольный, успокоенный вид маленькой женщины, вдруг снова осознавшей счастье обладания красивыми вещами и все внимание которой сосредотачивалось сейчас на своих стройных ногах, обутых в изящные ботинки.

– Да все понятно… – Она, не поднимая на него глаз, любовно провела своей ладонью по красной клетчатой юбке, облегавшей ее бедра, и приосанилась, выпрямилась и подобралась вся такая гибкая, кокетливая, женственная и вместе с тем по-девчоночьи угловатая, немножко смешная, словно демонстрируя прежде всего себе всю свою красоту и природное изящество. – Об этом всем известно. Но знаешь, что он сам говорит? Вы, говорит, ничего о нас не знаете, так-то вот… У него своя теория. Но я понимаю, что с ним опасно.

– И давно ты с ним?

– Еще со школы, – она поморщилась. – Давай больше не будем о нем, а? Мне все надоело… и вы все надоели… и ты, и он… Но он считает, что я красивая и что мне нельзя носить дешевые вещи, поэтому он сам иногда покупает мне что-то… У него хороший вкус.

– Но, если у тебя есть он, тогда зачем же ты приходишь ко мне?

– Могу и не приходить, – неожиданно зло ответила она. – И больше не приду.

Она вскочила, набросила куртку, схватила сумку и направилась к выходу. Она знала, что он последует за ней, знала, а потому задержалась в коридорчике, разделявшем комнату от входной двери, дождалась, когда он схватит ее за руку.