Цветы абсолютного зла

– Она вам не лгала. В кармане ее куртки мы нашли адрес квартиры, которую она мечтала снять. Встретились с хозяйкой этой квартиры, которая подтвердила, что Оля хотела внести три тысячи за месяц вперед. Девочка собиралась начать новую жизнь, понимаете, а вы отняли у нее даже ту жизнь, которой она жила и которую ненавидела… Она же ненавидела вас, похотливых свиней, которые платили ей за услуги несчастные сотни… Как вы познакомились с ней?

– Может, уберете пистолет?

– Я спрашиваю, как и где вы с ней познакомились?

– У нас в подъезде все стены обклеены объявлениями… Содрал первое попавшееся и позвонил. Так и познакомились.

– Послушайте, Абросимов, почему у вас такие пуговицы?

Ветеринар медленно перевел взгляд вниз и принялся рассматривать обломанные пуговицы.

– Кто вам их обломал? Или покусал? – Она усмехнулась, вспоминая свой звонок всезнающей и не перестающей ее удивлять Тане Бескровной. – Или это жена вам их… молотком… Вместо того чтобы по голове, по голове…

Ему и так было дурно от всего того, что происходило, поэтому он никак не мог взять в толк, при чем же здесь его пуговицы. Потом, собравшись с мыслями, выдал:

– У нас в спальне шкаф-купе… Когда торопишься, дверцы туда-сюда, рукава и лацканы зажимаются, пуговицы крошатся… Я просил жену купить и пришить мне новые пуговицы, но она… у нее нет времени… У нее никогда для меня нет времени. Она очень занятой человек.

– Позвонили бы по объявлению какой-нибудь девушке, глядишь, она бы и пришила…

Он понял, что над ним издеваются, и больше не проронил ни звука. Он сидел на стуле (пот лил с него градом, а в кишках бурлило так, что он боялся опозориться прямо здесь и сейчас) и спрашивал себя, как же могло случиться, что он так спокойно жил после того, что сотворил. Ведь он нормальный человек, многие, кто его знал, считали, да и считают, его добрым. Скольким животным он спас жизнь. А как ласково он разговаривал с кошками и собаками, зашивая им раны, как нежно гладил больных животных, искренне испытывая к ним сострадание. А тут – девочка, хрупкая девочка с длинными светлыми волосами и удивительно стройным и нежным телом. Сколько наслаждения он получал почти даром, обнимая ее и осознавая, что у него юная и красивая любовница. Так что же случилось с ним там, в парке, когда он вдруг начал избивать Ольгу? Нервы сдали? Он испугался, что она действительно все расскажет его жене и та выставит его за дверь? Оля, пьяная, разъяренная тем, что ей так и не удалось получить с него несчастные три тысячи, обзывала его последними словами, оскорбляла его… Мало того, что его оскорбляла жена, так теперь еще и эта девка? Шлюха? Дочь алкоголиков? Он не мог слышать всего того, что она говорила ему, он не мог видеть искаженное ненавистью ее маленькое раскрасневшееся лицо, он должен был заставить ее замолчать, вот и все! Он лишь схватил ее за плечи и сначала встряхнул ее, словно желая привести в чувство. Но она не прекратила орать на него. Они находились в парке, где в любую минуту мог появиться кто угодно. У него работа такая, что в знакомых ходит полгорода, и он не мог допустить, чтобы их увидели вместе, да и сцена была отвратительной и понятной любому… Она должна была замолчать, должна… И замолчала. Он не помнил, сколько раз ударил ее головой… Она сползла на землю и осталась сидеть… С широко раскрытыми глазами, наполненными слезами. Он осторожно, словно боясь причинить ей боль, уложил ее на землю и бросился вон из парка…

Патрик все то время, что Юля провела в угловой комнате с Абросимовым, держался за сердце, боясь, что вот сейчас раздастся выстрел… Он так устал за целый день и хотел спать, что ему уже начинало казаться, что все, что с ними сейчас происходит, – кошмарный сон. Когда же он услышал шум подъезжающих машин, то понял, что это реальность. А когда увидел бегущего Шубина с пистолетом в руке, а за ним – Женю Жукову, отскочил в сторону, спрятался за большое растение в кадке. Я увезу ее отсюда, даже если Крымов не даст развода никогда…

Вскоре перед ветлечебницей скопилось большое количество машин с мигалками. Ветеринара вывели из комнаты отдыха уже в наручниках.

– Виктор Львович, вы Ивлентьева отпустили? – спросила Земцова первое, что волновало ее больше всего. Она была рада, что вот теперь-то наконец задержан истинный убийца и она может со спокойной совестью уехать из этого города.

– Мы позвонили его жене, она сказала, что приедет за ним…

– Удивительно! Необыкновенная женщина, – покачала головой Юля, искренне восхищаясь великодушием Натальи Ивлентьевой, которая, несмотря ни на что, переживала за мужа, не веря в его причастность к убийству, и, быть может даже, не спала ночами, представляя себе, что с ним будет, если его все-таки осудят. А ведь Юля и ее в свое время подозревала в убийстве соперницы…

Абросимов, услышав фамилию соседа, остановился.

– Ивлентьев? Вы сказали, Ивлентьев? Это же мой сосед! Его зовут Сергей Иванович, ведь так? Он что, тоже арестован? И тоже из-за нее?!