Цветы Белого ветра

Просторная лодка плавно скользила по Горьким Водам. Бывший владелец лодки продал ее за смешную цену, а если бы Сиг и его наемники поторговались еще, то владелец отдал бы ее безвозмездно, лишь бы скорее отвязаться от угрюмых бандитских рож. Торг проходил в точности по придуманному Лагемом плану, то есть торговался Сиг, а наемники стояли рядом и хмуро безмолвствовали, оказывая пагубное психическое давление на торговца. И уже через каких-то полчаса команда бандитов, временно переквалифицированная в команду гребцов, медленно, но верно направляла выторгованную посудину к месту назначения.

Путь к Фандиану был скучен и долог. Предусмотрительный Лагем неустанно напоминал Сигу не спускать бдительного ока с их пленника.

— Да что он сделает? — скептически фыркал Сиг. — Прежней силы-то в нем нет!

Однако на исходе второго часа пути у Северина было изъят обломок тонкого лезвия ножа, которым он пытался подцепить одну из наименее плотно подогнанных друг к другу досок.

— Что я говорил? — вопил медноволосый, — Вздумал утопить нас?

Маг невозмутимым взглядом смотрел на безмятежную водную даль, пожимал плечами и думал, каким же надо быть болваном, чтобы признаться в содеянном злодеянии. Когда ему наскучило изучать довольно однообразный пейзаж, он подсел к сидящим на веслах наемникам и, облокотившись о борт, начал свой монолог:

— Вижу, загрустили вы здесь, господа важные. Позвольте потешить вас, да рассказать всю правду о Горьких Водах.

Наемники перемигивались и скалили зубы, но перебивать Белозора не торопились потому как не были против того, чтобы выслушать мага, а заодно и скоротать медленно тянущиеся минуты. И Северин не разочаровал их.

— В незапамятные времена, жил на землях рекоставных, точнее, среди гор рекоставных, громадный змей по имени Змей, у которого в услужении находился гномий народец. Гномы добывали каменья драгоценные, золотишко мыли и отдавали все Змею, а если их хозяин прознавал, что те отдают не все, а подворовывают, приходилось зажимать нос и жрать дерзких нахалов. В назидание остальным, так сказать. Да, чуть не забыл! Сейчас поясню, почему приходилось зажимать нос. Видите ли, гномы (то ли из-за вредного характера, то ли действительно до умопомрачения боялись) во время экзекуции очень плохо пахли.

Через сотню лет запасы золота и камней не то что бы закончились, но изрядно истощились и решил тогда Змей поискать счастья на других землях. Да только жаль было ему, скользкому, оставлять сокровища свои без надлежащего присмотра и решил он перетащить их туда, где не ступала нога человека и уж, тем более, загребущая гномья ножонка. Месяц змей питался летучими мышами и тучными коровами, так сказать, растил себе крылья — чтобы летать без устали и еще пару дополнительных когтистых лап — чтобы в них побольше золота уместилось, а потом полетел змей на разведку, через леса высокие, через реку быстроходную. Понятное дело, с сокровищами в лапищах — не оставлять же драгоценности таким ненадежным, вечно ноющим, сопливым гномам. Но недооценил Змей слуг своих, которые к тому моменту начали вполне решительно переходить от нытья к делу; не знал он, что зацепились за хвост его два гнома. Я, кстати, забыл упомянуть, что к тому времени змей сильно постарел, потерял былой нюх, потому-то и не почуял дух гномий. А может и почуял, но не придал значения — все же столько лет бок о бок прожили! И подлетел Змей к другой реке, неспокойной да бушующей и подумал о том, что слишком устал для очередного долгого перелета и решил он отдохнуть хорошенько, прежде чем за такое ответственное дело браться. Ну а гномам только этого и надо. Едва захрапел убеленный сединами Змей, те поднатужились, да оторвали ему крылья. А тот — ничего, спит себе, похрапывает. Гномы спалили крылья, мерзко похихикали и в укромное место спрятались. Как только занялась заря, проснулся и наш Змей. Проснулся, потянулся, сгреб сокровища и сразу на разгон, чтобы реку перелететь. Чего ждать-то, правда же? Я упоминал, что с разбега змею взлетать было удобней? Нет? Ну считайте, что уже упомянул. И вот разогнался он, горемычный, подпрыгнул, захотел расправить крылья, смотрит, а вместо крыл только голая чешуя на солнце искрится! От неожиданности такой он разжал лапы и уронил каменья с золотом в реку, но большая часть сокровищ осталась на маленьком клочке суши, впоследствии нареченным Фандиан. А когда упал наш Змей прямо в пучину речную, то река еще больше взволновалась, разбежалась далеко-далеко в разные стороны, сметая все на своем пути, и от яда змеиного стала горькой.

— А что же гномы? Тоже, стало быть, утопли? — почесал макушку один из наемников.

— Само собою! — хитро усмехнулся Северин.

— Чушь несет! — презрительно фыркнул медноволосый маг, который, так же как и наемники, внимательнейшим образом слушал пленника.