Цветы Белого ветра

— А чего они лицами разные? — удивился обладатель шикарных рогов.

— Так потому что… отцы разные, — наврал Белозор, раскланиваясь с Пепелюгой.

— Ух, плутовка, сестрица твоя! Хоть о покойных и не говорят худое, — хрипло рассмеялся хозяин замка, занимая свое почетное место, находящееся за другим концом стола. — А что, Мелочка моя знакома с тобой?

— Да, Пепелюгочка, — запищал фантом, часто подмигивая ему похотливыми глазами. — Господин Северин под предводительством папеньки моего воевал с соседями. Они друг друга очень уважали! В смысле, папенька мой господина Северина уважал. Светлая ему память! В смысле, папеньке светлая… К-хм!.. память.

— Ага! Воевал, значит? — Пепелюга хлопнул себя по коленям и, получив утвердительный ответ, радостно взвыл: — Да ты свой! Эй, слуги, не копайтесь! Сливовой бродилки тащите! Встречу двух вояк завсегда обмывать надлежит!

— Дяденька, как же ты с рогами живешь? — жалостливо спросил Растрепай.

— Чего? — рогоносец поводил широкой красной ладонью возле головы. — А! Это трофей моего прадеда, то бишь наследство мое! Старый хрыч, продул все золотишко, а шлем не успел. Куда б лучше наоборот! Правильно я говорю?

Он стянул с себя семейный трофей, обнажив короткую и очень кудрявую шевелюру серого оттенка. Рога, к великому разочарованию Трепы, являлись продолжением шлема, а не чела.

— Далеко ли путь держишь, Северин? — по-свойски поинтересовался поляр, попутно зашвыривая в свою миску куски хорошо прожаренного мяса.

— Везу племянников в Перелог, к родичам. В городе им лучше будет, есть кому присмотреть и надрать уши за шалости. — Маг старался давать короткие, исчерпывающие ответы.

— Вона как! А я до утра здесь побуду и тоже в Перелог. Служба! И ничего тут не поделаешь!

— Правда? — оживленно встрепенулся Белозор, вновь налегая на выпивку, но в этот раз уже на радостях.

— Вот, день да ночка свободные выдались, думаю, дай к Мелочке загляну. Целый день во весь опор мчался! Двух коней сменил, а все, чтоб подарочков привезти.

— Я так рада!.. Так рада! — Фантом Румелии вакхически улыбнулся.

— Я тоже!.. — выдавил из себя испугавшийся Пепелюга.

Уж слишком спокойно проходил этот странный поздний ужин. Не иначе как затишье перед страшной бурей.

Дело в том, что самым легким из того, что летело в Пепелюгу, едва он переступал порог замка — это были упреки. Ревнивая Румелия не гнушалась бросать в него все, что попадалось под руку и что ей было по силам поднять. А когда в комнате, где происходило выяснение отношений, не оставалось предметов легче стола, то в ход пускалась страшная, пробирающая до печенок угроза: перевезти в замок на постоянное жительство тещу поляра.

"Видать, недоброе задумала, женушка моя!" — подумалось ему.

Ко всему прочему, он не мог не обратить внимания на то, что с того момента когда он присоединился к общей трапезе, Румелия как-то призывно смотрит на его нос. Или после утомительной скачки ему все это мерещится?

— Мелочка, ты б спела чего, гостей порадовала. А я тебе на гуслях подыграю.

— Спою, Пепелюгочка. Завтра спою, — прохрипел фантом.

Заметно побледневший Белозор залпом опустошил свой кубок и стукнул по тянущейся за бродилкой руке Растрепая.

"Только б до утра продержаться! Он же утром уедет!" — Ястребинка очень боялась того, что их могут рассекретить.

— Ну не отказывай гостям в удовольствии!

— Она и не думала! — радостно ляпнул изрядно перебравший маг. — В смысле, мы имели удовольствие прослушать все три песни, которые она знает.

И, тем не менее, Пепелюга, большой охотник до залихватских мелодий, выудил из сундука гусли и, вытерев перепачканные едой руки сначала о вышитую скатерть, а потом о свои штаны, сказал:

— Тогда я вам и сыграю и спою. А вы подпевайте!

— Вот это дело! — согласился Северин и подвинулся ближе к поляру грянувшему народную песню рекоставов.

В стародавни времена люди маялись —

Каждый день из года в год с лешаками лаялись!

В стародавни времена нечисть всякая

Сманит девок в глушь лесов — сразу сцапает.

Эх, повозка, да за ветви, за-цеп-ляет-ся

Глядь, летить упырь летун, ухмыляется.

Не грызи меня лесной оборотушка,

Меня теща загрызет — то ее заботуш-ка!

В стародавни времена с эльфами дружили,

А потом сами же их дружно положили.

В стародавни времена домовой плешивый

Свел корову со двора, жабоед паршивый!

Эх, повозка, да за ветви, за-цеп-ляет-ся —

То упырь крылом свистить, примеряется.

Не грызи меня лесной оборотушка,

Меня жинка загрызет — то ее заботуш-ка!

В стародавни времена варколак кусается,

Реет ведьма на метле — верно издевается!

В стародавни времена скверным духом садит —

То дракон глазами — луп! — и в колодец гадит!

Эх, повозка, да за ветви, за-цеп-ляет-ся,

Эх, упырь-летун свистить, забавляется.

Не грызи меня лесной оборотушка,

Меня совесть загрызет — то ее заботуш-ка!

На протяжении всего затянувшегося ужина, "дети покойной сестры" весьма похвально изображали посторонних наблюдателей, они почти не встревали в разговор и благодаря неустанному контролю мага не принимали участия в распитии веселящих кровь напитков. Но услыхав песню, троица все-таки не выдержала и принялась осуждающе перешептываться.