Цветы Белого ветра

В первой избе, в которую наемники попросились на ночлег, пригрозили спустить собаку, если они тотчас же не уберутся из села. Во второй, зазорский мельник — мужик с несоразмерно большим кадыком, разрешил заночевать в сарае. Во время их непродолжительного разговора мужик нервно теребил висящий на его шее резной деревянный амулет, а в конце разговора потребовал оплату вперед. Таль, нахмурившись, отдал половину монет и решительным голосом заявил, что другую часть оплаты положено отдавать утром.

— Ежели до зорьки досидите, — усмехнулся мельник.

— Ты про что толкуешь, дяденька? — не понял Растрепай

— В каждом подворье, так сказать, свое поверье! — многозначительно изрек мужик и с этими словами скрылся за дверью своего дома.

С наступлением вечера, село стало оживать. По дороге из стороны в сторону сновали бабки с мамками и в спешном порядке растаскивали по домам своих заигравшихся чад.

— Ну и жизнь у здешних мальков! — посочувствовал им Таль. — Нас так рано не загоняли.

Ястребинка и наемники сидели неподалеку от дороги, любовались закатом и уничтожали последнюю партию испеченных Вестой пирожков.

— Слушайте, а что значит "если до зорьки досидите" и причем тут "подворье с поверьем"? — Сын поляра дал волю своей подозрительности. — Или это угроза? — Он сразу же обратил внимание на странное поведение зазорского мельника, потому что во время их разговора, тот старательно прятал глаза и смотрел исключительно под ноги, как будто серебряный посеял.

Из-под забора вылез здоровый лохматый пес, тот самый, которого грозился натравить хозяин первого дома, куда они сунулись проситься на ночлег. Дворняга, дружелюбно виляя хвостом, потрусила к компании и, навострив лопоухие уши, уселась рядом с юной чародейкой.

— Да это у дядьки шутки дурацкие! — отозвался Трепа, бросив часть пирога дворняге. — Или боится, что сбежим с утра пораньше и не заплатим.

Свое странное чувство, появившееся задолго до того, как они очутились на территории села, Яська могла бы списать на чувство некоторым образом связанное с недосыпом и усталостью. Но, так или иначе, ей казалось, что за ними пристально наблюдают.

"Как жаль, что рядом нет господина Северина! Вот с кем я сейчас посоветовалась бы!" — подумалось ей в тот момент.

Вскоре наемники отправились осматривать место ночлега, и дочка знахаря осталась одна, ей совсем не хотелось вставать и куда-то идти. Она смотрела на темнеющее небо, накрытое сотканным из серых облаков покрывалом, и размышляла о поездке. Ее не могло не радовать то, что за все время пути до Зазорного, никто из наемников ни разу не пожаловался на усталость, никто не предложил плюнуть на все и вернуться в Синельск или обратно в Ярое. Но больше всех ее удивлял Растрепай, который наконец-то перестал ныть и жаловаться на злодейку-судьбу.

"Каким образом исчез господин Белозор? Почему же не смог защитить себя? — Этими вопросами Яська задавалась со дня исчезновения учителя, но так и могла найти на них ответа.

"А если его убили? — Она прогнала эту кольнувшую ее сердце мысль: — Ну нет! Не такой он человек!"

За проведенное в обществе мага время, юная чародейка поняла, что он обладает даром или, скорее, везением выпутываться из всевозможных переделок с ловкостью скользкого угря…

— И-ишь! — в сторонке раздался скрипучий голос.

Неподалеку, по обочине ухабистой дороги, шел старик со старухой. У каждого в руках находилось по стопке хвороста, на шеях — по деревянному оберегу, которые по виду напоминали тот, что был у местного мельника.

— Вот молодежь нонче пошла! Сопли зеленые до пояса висят, а все туда же!

Эти слова, как показалось юной чародейке, изрекла старушка. Так оно и было, потому что следом раздался мужской кашель и произнесенная хриплым голосом фраза:

— И не говори, мать! Нацепят на попы орудия всякого и хоть трава не расти! Все лезут и лезут! Покойникам на потеху!

— Ты, родимый, гляделками не лупай! — прокряхтела бабка в сторону Ястребинки. — Беги к мамке пока ноги целы. И в пояс поклонившись, прощенья испроси, да вели хворостиной отходить тебя хорошенько!

Ученица мага улыбнулась тому, что с самого Синельска ее принимали за мальчишку. Впрочем, этого ей и хотелось: никаких лишних вопросов и недоуменных взглядов.

— Мать, за что хворостиной-то? — не понял дед.

— А впрок! — не растерялась сторонница телесных наказаний. — Нешто с ними по-хорошему сладишь!

Яське наскучили нотации незнакомых пожилых людей, она поднялась с лавки и пошла искать наемников. Оставшись на пустой улице, дворняга посмотрела вслед ворчащим старикам, поскребла задней лапой ухо, щелкнула зубами в попытке поймать блоху, а затем потрусила к хозяйскому дому.