Цветы для Анюты

Коротко обернувшись, я повернул направо, и очутился в просторном зале, в середине которого стоял стол, заставленный угощениями. Гости были одеты торжественно — мужчины в костюмах, а женщины в вечерних платьях, и мне стало стыдно за то, что я одет некстати — в джинсы и повседневную рубашку. Но ведь меня никто не предупреждал!

— Сергей! — громко окликнул меня Виталий, и я сразу же стал центром внимания. А может, мне просто так показалось. — Вот и ты! Мы специально не садились за стол, одного тебя ждали!

Гости заулыбались и закивали. Не показалось.

— Не стоило ждать меня, — смутился я. — В честь чего торжество?

— В честь твоего прошедшего дня рождения! И в честь приезда моей племянницы.

— Племянницы? — удивился я. — Ты не говорил, что у тебя есть племянница.

— Она жила в Лос-Анджелесе с родителями, но месяц назад случилась беда — родителей Илоны застрелил ее собственный жених, а затем этот поганец и сам свел счеты с жизнью. У бедняжки никого не осталось кроме меня, и я опасаюсь за ее душевное состояние.

— Еще бы! Такой стресс! — горячо согласился я.

— Пойдем, я познакомлю тебя с ней.

Я занервничал — не хотелось дышать на девушку не выветрившимся до конца перегаром. К удивлению для самого себя, весь оставшийся вечер я из кожи вон лез, чтобы произвести на нее впечатление. Илона оказалась высокой стройной брюнеткой. Она была очень красива, и к тому же образована. Я пожалел, что не поступил в институт — поддерживать беседу с этой девушкой было трудновато. Но я старался не выглядеть дураком в ее глазах, и думаю, мне это удалось, так как Илона уделяла мне больше внимания, нежели остальным гостям. К концу вечера мы общались совершенно легко и свободно, словно были знакомы давно. Илона заканчивала университет в Лос-Анджелесе, и готовилась стать переводчиком. Кроме того, что она владела несколькими языками, она еще увлекалась музыкой, живописью и литературой. Она читала как русских, так и зарубежных классиков, и обожала Шекспира.

Вечер был довольно приятным, и поэтому подошел к концу совершенно незаметно для меня. Разгоряченные от разговоров и выпитого шампанского, мы с Илоной вышли на террасу. Руки Илоны покрылись «гусиной» кожей, и я пожалел о том, что у меня не было пиджака — очень хотелось согреть эту девушку. Она достала из сумочки сигареты, но, спохватившись, смущенно обратилась ко мне:

— Ты не будешь против, если я закурю?

Я улыбнулся:

— А разве Минздрав не предупреждает о вреде курения?

— Без сигарет никак.

Я заметил, как дрожат ее пальцы. Откровенно говоря, я ненавижу задушевные разговоры с женщинами. Они начинают плакать, а я понятия не имею, как вести себя в такой ситуации. Я совершенно теряюсь от женских слез! И кстати женщин я считаю прекрасными манипуляторами. Да. Разве я не прав? Подумайте! Чуть что, и они пускают в ход свое оружие — слезы!

Но Илона показалась мне другой. Она часто-часто заморгала, и ее влажные глаза вновь стали сухими. Она и не думала искать во мне жилетку, но ей необходимо было выговориться, и я охотно стал слушателем.

— Знаешь, последний месяц я не живу, а просто жду… ну, жду конца, что ли.

— Не говори так.

— Это правда. Моих родителей убил мой бойфренд, — последнее слово у девушки получилось с английским акцентом. Вообще, я заметил, что она говорит с легким акцентом, и это, на мой взгляд, придавало ей шарма. — Этот чертов кретин без каких либо объяснимых причин расстрелял мою семью, затем и себе пустил пулю в лоб. Я не понимаю, что за тараканы в его голове заставили сделать это. В наших отношениях все было замечательно.

— Иногда мы не знаем, что происходит с нашими близкими, и часто попросту не догадываемся об их переживаниях и чувствах, а возможно, и скрытых психических проблемах.

Илона пожала плечами.

— Возможно. Но это паршиво! Это чертовски паршиво!

— Согласен. Ужасно не знать, что творится в голове близкого человека, особенно, когда думаешь, что знаешь его как самого себя.

— Я и себя-то не знаю. Не узнаю, — Илона сделала очередную затяжку. — Кто я теперь, и для чего живу.

— Жить нужно в любом случае. То есть я хочу сказать, что, не смотря ни на какие трудности нужно продолжать жить, даже если кажется, что смысла больше нет.

— Да ты философ! — Илона невесело засмеялась. У нее низковатый, с сексуальной хрипотцой, голос. Я вдруг подумал, что курит она давно, возможно, с подросткового возраста.

— Нет. Просто знаю, о чем говорю.

— Правда? — девушка с интересом посмотрела на меня. — Расскажи мне о себе. У тебя есть семья?

— Нет. Я женат на своей работе.

— А родители?

— Мне было шестнадцать, когда умер папа. Мама умерла, когда мне было девятнадцать. В их смерти я виню себя.

— Винишь себя? Почему?

— Да. Я был трудным подростком. Однажды по собственной глупости, попал в неприятную ситуацию, и в итоге остался инвалидом. Мама здорово намучилась со мной.

— Ты был… Но как?

— Да. Ты не обратила внимания на мою походку? — я хохотнул.

— Ты ходишь медленно и вальяжно, — согласилась девушка.

— Ходить быстро мне сложно.

— Я рада знакомству с тобой, — неожиданно призналась Илона. — Вот я поговорила с тобой, и дышать стало легче.