Цветы для Анюты

— Я согласна! — воскликнула она, и захохотала, глядя на мое ошалелое лицо, и, еще раз взглянув на букет, взмахнула рукой, и листья разлетелись во все стороны. Осенний ветер тут же подхватил их, и закружил в безумном вальсе, увлекая за собой, заманивая и унося куда-то вдаль… Возможно, когда ему надоест этот танец, он отпустит их, и, без всяких извинений бросит вдали от родного дерева, с которого они были так грубо и бесцеремонно сорваны. А там их опять подхватит новый поток ветра, и они закружат в безвольном танце, послушные, покорные, робкие. Так они и будут летать, останавливаясь то там, то здесь, пока не пойдет дождь, и не прижмет их к земле, где они смешаются с грязью, и уже никогда не поднимутся, не взлетят…

Я провожал взглядом улетающие листики, пока они не улетели совсем далеко, и я уже не мог видеть их. Вот один, желтый лист, оторвался от своих собратьев, не подчинившись потоку ветра, и закружил в собственном одиноком танце. Казалось, он наслаждался своим одиночеством. А может быть, все же грустил? Вот он, будто обреченно, опускался на землю — все ниже, и ниже, и ниже. Медленно, словно не хотел этого. И вот, наконец, он мягко опустился на землю, и так продолжал лежать, упрямо не позволяя ветру потревожить свой покой. Наверно, он все же счастлив. Ведь он остался здесь, в привычном и родном для себя месте, а не улетел в неведомую ему даль.

Наверное, у нас с ним есть нечто схожее. Я, как и этот желтый листик, летаю сам по себе — одинокий, растерянный, упрямый. Я не знаю, кто я, и откуда взялся. Я сам по себе, сам за себя. Брожу, плутаю по жизни, бестолково и бесцельно, не зная даже, куда в итоге приду. Я, как и этот лист, безвольный и слабый, но упрямо считаю себя свободным и независимым. Куда бы я пришел, не появись у меня цели — того, ради чего стоит жить? Но я стану отцом, и моя жизнь теперь обретет новый смысл.

— Ох… Я уж думал, ты отказала мне, — засмеялся я, поднимаясь на ноги. Илона поежилась. — Замерзла? — спросил я.

— Немного, — ответила она, улыбнувшись.

— Пойдем, погреемся. Недалеко от парка есть кафе.

— Может, лучше домой? — предложила она. — Ко мне?

— Твой дядя покрошит меня, если узнает, что я живу с тобой до свадьбы, — хохотнул я. Илона в ответ фыркнула:

— Как — будто он не догадывается о наших отношениях! Да и потом, он не особо вмешивается в мои дела. Знаешь, вообще мы раньше были не особо дружны. Папа с дядей не общались после какого-то конфликта, случившегося между ними лет семь назад. Уж что они там не поделили, я не знаю, но Виталий даже на похоронах не был. — Илона вздохнула, и замолчала, видимо воспоминания о родителях вызвали в ней тоску. Я обнял ее, чувствуя, как она дрожит.

— Думаю, Виталий любит тебя. Да и отца твоего, думаю, он тоже любил. Бывает так, что нам кажется, что мы ненавидим своих близких, но на самом деле нами правит обида, которая оттеняет истинные чувства. Ты любишь человека, но гордыня мешает принять это.

— У тебя такое было? — спросила Илона.

— Нет, — уверенно сказал я, сам удивляясь своему умению так четко лгать.

Мы свернули с тропинки, ведущей к Чертовому Колесу, и не спеша направились к высоким черным воротам, выводящим из парка.

— Сергей… — тихо позвала меня Илона.

— Да?

— Я не хотела говорить тебе этого… не хотела говорить первая. Все ждала этих слов от тебя, но видимо, не дождусь. Плевать. Все равно, скажу.

Я молчаливо посмотрел на нее.

— Я люблю тебя, — все так же тихо призналась она.

— И я тебя люблю, — опять бессовестно соврал я.

Глава 15

— К чему такая спешка? — воскликнул Виталий, когда мы с Илоной сообщили ему о своем желании пожениться.

— Мы уже давно вместе, — ответила за нас двоих Илона. — И любим друг друга.

— О вашем романе я давно знаю, — Виталий откинулся на спинку мягкого глубокого кресла, и хлебнул чаю, который нам только что подали. Меня всегда удивляло, что в его доме работают слуги. Не просто персонал по уборке дома или приготовлению обеда, а именно слуги. В своем доме Виталий напоминает мне помещика. Илона и я скромно разместились на небольшом диване. Я заметил, что моя невеста тоже чувствует неловкость. Я же совсем разнервничался, и даже глоток чая не лез в мое горло, но все же я пригубил его, когда Илона протянула мне чашку с горячим напитком. — И я совсем не против, но зачем торопиться? Илона, дорогая, тебе ведь предложили работу. Разве ты теперь не поедешь?

— Работу? — переспросила девушка. — Ну, и что же? Я могу устроиться переводчиком и здесь. Это пустяки!

— Совсем не пустяки, — возразил мужчина. — Что вы имеете для создания семьи? У тебя нет работы, а Сергей… — он посмотрел на меня, и я почувствовал озноб, хотя мое лицо пылало от жара. — У него тоже нет стабильности.

— Нет чего? — наконец-то подал я голос. Ко мне внезапно вернулась способность говорить.

— Стабильности, — резко повторил Виталий. — Ты лентяй! Я давал тебе столько возможностей, а ты ни разу ими не воспользовался! Ты слабохарактерный!