Цветы для Чирика

Куделькин вздрогнул.

– Доброе утро. Не помешал?

– Да ничего, дядя Валя… – кивнул Куделькин, немедленно выключая видик.

И поинтересовался:

– Успели увидеть что-нибудь?

– Совсем немного.

– Понравилось?

– Нет.

– Ну, если честно, дядя Валя, то вам даже и этого не следовало видеть. Но это моя промашка.

– Извини.

– Ничего, дядя Валя.

Валентин кивнул:

– Это твой бизнес?

– Ну, в наше время все бизнес… – уклончиво ответил Куделькин. – У каждого свое…

Валентин опять кивнул.

Слова, которые он произнес вслед за этим, прозвучали как бы бесстрастно.

Он как бы обращался даже не к Куделькину-младшему, а куда-то в пустое пространство. Но в этом, казалось бы, бесстрастном голосе бывшего чемпиона все равно угадывались и раздражение и тайная досада, будто Куделькин-младший в чем-то обманул его ожидания.

– Может быть оно и так… – произнес он. – Может, действительно все в наше время бизнес… Не знаю… Но бизнес бизнесу рознь… Есть такие виды бизнеса, в которых никто ничего не получает… И не выигрывает… Всерьез ничего не получает и всерьез ничего не выигрывает… Есть, есть такие виды бизнеса… И главное, а может, и единственное правило в этих видах бизнеса это подставить всех сразу… Всех и сразу… Мне, например, это не нравится… А тебе?..

– Хотите о чем-то спросить, дядя Валя?

– Нет.

– Почему?

– Чужой бизнес меня не интересует.

Перебросив через плечо полотенце, которое он до того держал в руке, бывший чемпион молча прошел в ванную.

Внимательно прислушиваясь к шуму душа, Куделькин-младший поднял трубку городского телефона.

– Иван Федорович, – негромко сказал он в трубку. – У меня все в порядке… Представьте, даже выспался… А радиотелефон и спортивная сумка тоже у меня… Присылайте сержанта…

И повесил трубку.

Глава VIII Условный знак

4 июля, Новосибирск

Ожидая телефонного звонка, Куделькин-младший задумчиво уставился на экран телевизора. Он видел, как бесшумно двигались красные узкие губы белокурой дикторши, слова до него не доходили. Он просто видел, как шевелились перед ним красные узкие губы. Бесшумно и быстро-быстро.

Что она говорит?

До Куделькина вдруг дошли слова.

Он будто проснулся.

Ну да… Конечно… Что можно услышать по российскому телевидению прямо с утра?.. Этот новый сладостный стиль – прямо с утра погрузить только что проснувшегося, еще не очухавшегося от снов российского человека в самое что ни на есть густое словесное дерьмо, в недоумение, в смятение, в неуверенный страх, в отчаяние… На подлете к далекому Анадырю сгорел самолет. Пассажиры?.. А что?.. Дикторша была безжалостна. Всех всмятку! Могла бы, падла, хотя бы по первым сведениям оставить какую-то надежду людям. Так нет. Знает, что надежду лучше всего губить именно с утра.

Снежная лавина на Северном Кавказе смахнула в пропасть целый горный поселок… Количество жертв?.. Уточняется… Но, кажется, не выжил никто…

Губы дикторши пламенели, как губы вампира.

В Москве на Беговой возле ипподрома двумя киллерами, подъехавшими к ипподрому на белом БМВ, в упор расстрелян из автоматов известный криминальный авторитет Чюдик. Поистине известный, если телевидение торжественно объявляет о его кончине… Оно, конечно… Бандит, дерьмо… Но страна должна знать о кончине известного криминального авторитета… Это же не писатель и не артист, и не заслуженный учитель, и даже не знаменитый хирург…

Белокурая дикторша хищно и быстро двигала красными узкими губами.

Голодовки. Скандалы. Разоблачения. Белокурая дикторша улыбалась зловеще и многообещающе.

Раскаркалась, неодобрительно подумал Куделькин.

Зачем вдумываться в произносимые слова? Ей бы только каркать да хлопать черными крыльями. Ей бы только улыбаться с экрана кровавыми губами. Взрывы в машинах, воздушные катастрофы, бандитские разборки, землетрясения… Кажется, белокурую черную ворону на экране возбуждало все, что несло в себе хотя бы самый малый привкус смерти и страданий.

Куделькин поежился. Он вспомнил сладковатые, ползущие, как низкий туман над землей, плотные влажные запахи Большой городской свалки… Еще эти «Альтернативные напитки»… Колька-Недопырка, требующий от прохожих денег на восстановление кавказских городов, жестоко разрушенных войной… Трусливый бомж Груня, самозванный полковник, широко, от всей щедрой русской души пользующийся чужими деньгами и документами… Сумеречная вечерняя лесополоса… Прикрученное к дереву тело Зимина… Радиотелефон в кармане спортивной сумки… Наконец, видеокассета с ярлыком «Тарзан находит сына» с записанным на ней допросом до сих пор не пойманного властями известного убийцы и уголовника…

Чем веселей утренних новостей?

Просто утренние новости – они как бы вообще, они как бы издалека, а эти новости, они более, чем конкретны. И каким-то странным, пока неизвестным образом увязаны между собой.

Куделькин никак, ну никак не мог выявить, осознать, ухватить что-то чрезвычайно важное.