Цветы для миссис Харрис

Надо сказать, что на какое-то мгновение мадам Кольбер испытала искушение пойти по самому простому пути. Эта маленькая уборщица из Лондона, конечно, поймет, если ей объяснить, что произошла ошибка в распределении мест, и её кресло занято. Она увидит все почти так же хорошо и с лестницы… Мадам Кольбер посмотрела на миссис Харрис в её поношенном пальто и невообразимой шляпке. А та, не поняв ни слова в разговоре, смотрела на мадам Кольбер, улыбаясь ей ласково и радостно, сияя щечками-яблочками.

— Как все-таки мило с вашей стороны было посадить меня здесь с этими чудными людьми, — сердечно сказала она. — Я не была бы счастливее, даже будь я миллионершей!

В дверях появился озабоченный человек во фраке. Рассерженная дама воззвала к нему:

— Мсье Арман, прошу вас, подойдите! Видите, мадам Кольбер имела наглость посадить рядом со мной эту ужасную женщину. Я что же, должна терпеть?!

Смущённый яростью атаки, мсье Арман перевёл взгляд с миссис Харрис на мадам Кольбер и, подавая последней незаметный сигнал условным жестом «выгнать», сказал:

— Ну, что же вы? Вы ведь слышали. Выведите её тотчас.

Лицо пожилого джентльмена из красного сделалось совсем багровым, он было привстал и открыл рот — но мадам Кольбер опередила его.

Немало мыслей и страхов успело промелькнуть в её голове: её работа, престиж фирмы, возможная потеря богатой клиентки, последствия объяснения с начальством… Но она помнила, что хотя мсье Арман и занимает более высокий пост, но на этом этаже главная все же она. А кроме того, в этот миг, когда миссис Харрис, не зная того, подверглась грубому нападению, мадам Кольбер сильнее прежнего ощутила родство со странной гостьей с другой стороны Ла-Манша. Что бы ни случилось, она не могла и не желала выгнать миссис Харрис. Это было бы то же самое, что ударить ребенка. И мадам Кольбер, упрямо подняв подбородок, сказала:

— Мадам имеет полное право сидеть здесь. Она прибыла из Лондона специально, чтобы приобрести платье. Если вы хотите удалить её — вам придется сделать это самому, потому что я этого не сделаю!

Миссис Харрис догадалась, что предметом разговора является именно она, и узнала название родного города. Однако она не поняла, о чем говорят, и решила, что мадам Кольбер рассказала джентльмену во фраке историю её приезда за платьем. Поэтому она подарил ему свою самую очаровательную улыбку и вдобавок весело и многозначительно подмигнула.

Между тем пожилой сосед миссис Харрис сел и восстановил нормальный цвет лица. Он смотрел на мадам Кольбер, и в его глазах горела какая-то сердитая радость. Пожилой джентльмен даже забыл на миг о миссис Харрис, ибо открыл для себя нечто новое — француженку, обладавшую самоотверженным мужеством и чувством собственного достоинства, целостной натурой и дорожащую честью…

Мсье Арман же заколебался — и проиграл. Твердость мадам Кольбер и подмигивание миссис Харрис решили дело. Он знал, что некоторые из лучших клиентов Дома Диор порой выглядели и вели себя, мягко говоря, эксцентрично. И мадам Кольбер, видимо, знала, что делала. Вскинув руки в жесте поражения, он покинул поле боя.

— Вы ещё пожалеете, — прошипела жена спекулянта. — Я думаю, мадам Кольбер, что ваша выходка будет вам стоить места! — встала и удалилась.

— А вот я так не думаю!

Теперь в разговор вступил пожилой джентльмен с кустистыми бровями, выдающимся воинственным носом и розеткой Почётного Легиона в петлице. Он встал, выпрямился и несколько драматически объявил:

— Я горжусь, что стал свидетелем случая, убеждающего: дух истинной демократии не угас ещё во Франции, достоинство находят ещё защитников. Обещаю — в случае возникновения каких-либо проблем у вас я лично поговорю с патроном.

Мадам Кольбер взглянула на него.

— Мсье очень любезен, — сказала она. Она была озадачена, взволнована и даже напугана, потому что успела заглянуть в свое будущее: Жюль, опять обойдённый по службе, окончательно сломлен, а она уволена и, без сомнения, занесена в чёрный список стараниями этой злобной особы.

Девушка у дверей объявила:

— Номер один, «Ноктюрн», — и вошла манекенщица в бежевом костюме с широкими лацканами и расклёшенной юбкой.

У миссис Харрис вырвался негромкий восторженный вскрик:

— Ой, началось!..

Что бы ни переживала сейчас мадам Кольбер, она ощутила неожиданно прилив теплого чувства — почти любви — к маленькой уборщице; нагнувшись, она слегка пожала руку миссис Харрис.

— Теперь смотрите внимательнее, — сказала она, — чтобы узнать вашеплатье.