Цветы для первого свидания

Выйдя из здания своей фирмы, Алена с Любимовым остановились у скамеечки напротив автобусной остановки, потому что большой подарочный торт, который сотрудники поручили им доставить к Посконкиной, оказался так ненадежно перевязан скользким крученым шнуром, что мог вывалиться из коробки в любую минуту. Не успел Стасик поставить торт на скамейку, как отлетел от нее на полметра и осел прямиком на вазон с малиновыми петуниями. Вслед за ним полетел торт, который вывалился-таки из коробки прямо Любимову на брюки. Алена ахнула, а на Стасика с перекошенным лицом набросился неизвестно откуда взявшийся Астахов.

Разнять дерущихся Алена не могла. Возможно, что это не получилось бы, будь она и в лучшей форме, но именно в этот момент у нее так дрожали колени, что она не могла встать со скамейки, на которую непроизвольно опустилась прямо в один из роскошных букетов, которые собирались дарить Посконкиной сослуживцы.

Драка закончилась так же неожиданно, как и началась. Астахов еще раз куда-то ткнул кулаком Стасика, сделал знак стоявшему неподалеку такси и моментально, как на резвом коне, скрылся в нем с поля брани. Алена с ужасом глядела на Любимова, не в силах сдвинуться с места. Стасик пытался выпростать свое нехуденькое тело из вазона, в котором наглухо застрял, но у него ничего не получалось. Хорошо, что сжалился проходящий мимо мужчина, подал Любимову руку, и тот, поднапрягшись, вывалился из изрядно помятых петуний на газон. Тут уж Алена подлетела к нему и, захлебываясь слезами жалости то ли к бедному Стасику, то ли к себе, принялась руками стирать кровь с его лица и крем с брюк.

– И ведь, главное, торт-то общественный... и ведь весь погиб... насмерть... не соберешь... – бормотал Любимов, стараясь не смотреть Алене в глаза.

– Мы другой купим, еще лучше прежнего... – лепетала Алена, тоже избегая встречаться с ним взглядом.

Выглядел Любимов самым плачевным образом: весь в крови, торте и с оторванным карманом новой бежевой рубашки. Алене ничего не оставалось делать, как броситься ловить такси, чтобы увезти своего сослуживца и без пяти минут жениха с места позорного происшествия.

– И ведь, главное, исподтишка... Ты же видела... Я даже ничего не успел... – опять завелся Любимов, когда они уже ехали в такси к его дому. – Оба букета ни к черту... И торт... Где мы теперь такой возьмем?

– Перестань, Стасик, купим какой-нибудь другой, – пыталась утешить его Алена. – Сейчас этих тортов, покупай – не хочу. Были бы деньги...

Но Любимов утешаться не хотел. Он хотел хотя бы словесной сатисфакции.

– Нет, ты скажи, что он поступил, как подлец! Как последний трус! Да если бы он вызвал меня на открытый бой, разве я отказался бы! Я бы не отказался! Ты же помнишь, я тебе уже говорил, что он должен был мне в зубы дать, когда я ему про твои родинки впаривал! А он не дал! Не дал! А все почему?! Потому что тогда я был наготове и дал бы ему достойный отпор! Он дождался, чтобы ударить исподтишка, когда я склонился над общественным тортом! А это же подло! Ну скажи, что это подло! И новую рубашку рвать... это же не по-мужски!

Алена вяло кивнула. Чувствовалось, что в собственных глазах Любимов уже вырос до размеров былинного героя, которому подлый Тугарин Змей звериной хитростью порвал новую кольчугу. Хорошо, не умыкнул с собой Алену Красу – длинную косу. Хотя если приглядеться, то у этой Алены – ни косы, ни красы. Как, собственно, у Любимова и кольчуги-то никакой нет.

Пока Стасик мылся и чистился у себя дома, Алена сходила в соседний универсам, где купила торт, как и обещала, лучше прежнего и два букета цветов, тоже очень приличных, хотя и без белых лилий, которые очень украшали погибшие букеты. Она позвонила Посконкиной и предложила начинать праздновать без них с Любимовым, в красках расписав налет, который совершил на них распоясавшийся пьяный подонок. Анна Тимофеевна так разохалась, что поближе к телефону, похоже, подскочили все сотрудники. Во всяком случае, Алена услышала в трубке сразу несколько возбужденных голосов. Она заверила новоиспеченную пенсионерку, что они непременно приедут, как только Любимов переоденется, и тут же поняла, что последняя фраза была лишней. Посконкина некоторое время молчала, а потом многозначительно произнесла:

– Понима-а-аю, что этот процесс может неконтролируемо затяну-у-уться, а потому все-таки помните, Аленушка, что мы все вас очень-очень ждем!

Когда Алена положила трубку, из ванной в одних плавках вышел розовый и уже совершенно довольный жизнью Любимов. Его правую щеку перечеркивала аппетитная царапина, что, похоже, ему здорово нравилось.

– Вот гляди, что этот паразит сделал с моим лицом! – Стасик похвастался царапиной, будто орденом.

– У тебя перекись есть? – спросила Алена.

– Правильно мыслишь! – поднял он вверх палец. – Этот псих вполне может оказаться заразен!

Алена, скривившись, не посчитала нужным ему отвечать. Она еще раз спросила:

– Где перекись?