Цветы для Розы

Тирен поймал себя на мысли, что она, вероятно,— самый элегантный из всех вице-консулов иностранного дипломатического корпуса, аккредитованных в Париже. При всем этом красавицей ее вовсе не назовешь. Он подумал, сколько же сноровки и терпения требует от нее утреннее сидение у зеркала со всеми этими румянами, тенями, гримерными карандашами и кремами, чтобы потом в течение дня лицо сохраняло свежесть и казалось лишь слегка подкрашенным. Если бы не косметика, ее маленькие светло-голубые глаза, посаженные слишком близко, и брови выглядели бы какими-то бесформенными, небольшой вздернутый носик никто не назовет даже пикантным, а рот, с полными, чувственными губами, чересчур велик. Всегда аккуратно завитые светлые волосы наверняка крашеные, однако она не допускала, чтобы в их массе появился хоть один натурального цвета.

Она прикрыла за собой дверь и устало улыбнулась ему, при этом стали видны ее красивые ухоженные зубы. Он поднялся ей навстречу.

— Бокал шерри?

— Спасибо, с удовольствием. В последнее время так много работы, и боюсь, что просвета не предвидится.

Пройдя мимо импровизированной приемной, состоящей из двух кресел, темно-зеленого дивана и длинного столика с матовой крышкой, он пересек кабинет, подошел к книжным полкам, расположенным на противоположной стене, достал бутылку «Тю Рере» и два бокала, которые выглядели гораздо более дорогими, чем были на самом деле. Он сделал ей знак садиться и открыл пробку Шерри был сухой, светло-желтый, почти прозрачный, чрезвычайно соблазнительный. Усаживаясь, она протянула ему закатанный в пластик пакет. Письмо и конверт она по-прежнему держала в руках.

— Ты даже не вскрывала? — Он с удивлением взглянул на нее.

— Нет, я и так знаю, что там. Я ведь расписалась в описи. Содержимое бумажника указано отдельно.

— Ну что ж, давай посмотрим, что наши доблестные веселые туристы таскают в карманах, шатаясь по Парижу.

Он сломал печать, снял пластиковую оболочку, которая оказалась обычным целлофановым пакетом, и выложил на стол шведский паспорт, черный бумажник из дешевой кожи, наручные часы на браслете (они все еще шли), узкое золотое кольцо, несколько мелких шведских и французских монет, ручку с рекламной символикой, металлическую расческу, связку ключей в черном кожаном футляре и перочинный ножик, тоже с рекламной символикой. Доставая различные предметы, он раскладывал их в ряд на столе перед собой; бумажник, футляр с ключами и паспорт были слипшиеся и еще влажные на ощупь.

— На ограбление не похоже,— холодно констатировал он. Взяв паспорт, он начал осторожно отделять друг от друга слипшиеся страницы. Надписи и печати расплылись, однако не настолько, чтобы их нельзя было прочесть при большом желании.

— Лунд,— читал он.— Петер Рикард, 12 октября 1957. Бедняга, вчера у него был день рождения — наверное, праздновал, вот и допраздновался… Номер паспорта — 571012-1113. Родился в Эребру, место жительства — Накка, паспорт выдан в 1981…

Он перевел взгляд на другую страницу и принялся разглядывать фотографию молодого человека в очках с массивной темной оправой. Если верить сведениям о нем, указанным под фотографией, то волосы у него были темно-русые, глаза голубые, рост — 182 сантиметра. Личная роспись четкая — аккуратными красивыми буквами было написано: Петер Лунд. Он перевернул страницу и про себя отметил, что Петер Лунд вовсе не был заядлым путешественником — пара полустершихся штампов на одной странице относились, по всей видимости, к Майорке и Канарским островам, на другой — стояла печать аэропорта Шарля де Голля. Датой прибытия значилось воскресенье, 11 октября,— то есть прилетел он два дня назад.

— Да-а, некоторые визы бывают чересчур короткими.— В голосе его не было ни тени иронии.— Бедный парень…

Анна-Белла Сторм закусила губу. Она отнюдь не впервые оказывалась в подобной ситуации. За три года службы здесь вице-консулом ей уже приходилось иметь дело примерно с дюжиной подобных случаев,— внезапная, трагическая скоропостижная гибель молодых людей: автомобильные катастрофы, убийства в драках, пара самоубийств, и еще более частые случаи смерти людей пожилых: от инфаркта или кровоизлияния, сбитых неосторожным водителем или просто-напросто спившихся. Однако это был первый утопленник в ее практике. И то, что вода Сены все еще пропитывала некоторые из лежащих на столе вещей, вызывало у нее какое-то навязчивое, неприятное чувство.

Она отхлебнула шерри. Теперь ей предстояло сделать массу разных вещей. Дать телекс в МИД в Стокгольм, проверить подлинность паспорта, попытаться связаться с близкими покойного и вызвать кого-нибудь из них сюда для опознания, позаботиться о кремации тела, оформить свидетельство о смерти и все остальные документы и организовать отправку урны с прахом в Швецию. Лишь на этом ее функции будут исчерпаны.