Цветы эмиграции

Однажды Шахин услышал разговор отца с его сестрой, которая кричала на него:

– Ты виноват, что я осталась без семьи!

– Он тебя бил.

– Всех женщин бьют, но у них есть свои семьи, а я состарилась прислугой у вас.

Шахин помнил, как отец переживал после разговора с сестрой, и как-то сказал ему, ещё неженатому парню:

– Никогда не решай чужую судьбу.

– Чью?

– Твоей сестры или дочери.

И вот теперь глядя, как несчастлива дочь в замужестве, понял, что имел в виду отец.

Абиль порывался разобраться с зятем, но родители строго пресекали его:

– Не вмешивайся, сама разберётся.

«Разберётся она, вон в кого превратилась», – думал он про себя.

Сестра вышла замуж за жадного и хитрого человека. Если Турция состоит из таких людей, то зачем отец рассказывал им сказки об этой стране – своей родине? Бедной девчонке турки казались, наверное, настоящими принцами. Ей попался не нищий и не принц, а жуликоватый торгаш, который искал во всём личную выгоду. Магазинчик, громко названный супермаркетом, был небольшим, на узких полках лежали чай, консервированные овощи и пакеты с рисом и мукой, в небольшом холодильнике топорщились хвосты замороженной рыбы, куски мяса и ливера.

Хитрые глазки продавца ощупывали покупателя и угодливо светились улыбкой.

На похоронах тестя зять был откровенно зол. Наверное, не отпускал Айгуль к матери в гости. Мать осталась совсем одна. Совсем одна, потому что он здесь. В камере он был с соседом, немцем лет сорока, который называл себя «торговцем оружием» и все свободное время проводил за тетрадкой, писал, потом комкал листы и, не вставая с места, кидал их в мусорную урну. У него был такой большой срок, что Абиль вздрагивал каждый раз, когда торговец оружием начинал об этом говорить и смеяться, что он за это время напишет серию книг на любимую тему.

Каждое утро сосед садился за стол, раскладывал чистые листы, писал и переписывал, быстро-быстро, как будто строчил из автомата. Лицо у него становилось напряжённым и вдумчивым. Может быть, вспоминал тех, с кем жизнь свела его на «тропе войны» – преступников и убийц, – или сожалел, что мимо него пролетели детский смех и женская ласка. И срок, долгий срок тюремного заключения отнимал у него возможность торговать оружием.

– Наверное, назову книгу «Прощай, оружие», – сказал он Абилю.

– Нельзя, это будет литературное воровство. Хемингуэй уже написал книгу с таким названием.

– Он тоже торговец оружием?

– Нет. Он был писателем.

– Откуда он знает, как торговать оружием?

– Воевал.

– Так он похуже меня будет, я ведь не убивал людей.

Ничего не поняв, он склонил голову и продолжил писать.

Абиль отказался от посетителей, потому что боялся встретиться с матерью, посмотреть ей в глаза. Лучше так, пережить беду в одиночку.

«Сам виноват. Не умел с детства очерчивать свои границы и не научился отказывать», – упрекал он себя. Времени было много, Абиль пытался найти причины случившегося и слышал голос отца:

– Помогай людям, не отказывай им, когда просят. Аллах велел людям быть братьями.

Слова отца звенели колокольчиками в его ушах. Прежде чем что-то решить, он прислушивался к их звону.

Попытался быть братом Дэну, и вот теперь он здесь, а Дэн по-прежнему дурачит легковерных покупателей машин, которые зачастили в Германию после «чёрного вторника», смирились с ростом доллара и перегоняли автомобили на свой страх и риск.

Не хотели они отказываться от лёгкого заработка: три дня в дороге, купил подержанную тачку, ещё три дня домой – и заработал деньги.

В Абиле окружающих удивляло несоответствие внешности и характера: высокий и плечистый молодой мужчина со взглядом ребёнка был мягкотелым. С детства он соглашался с родителями и соглашался во всём. «Должен», «помоги» – любимые слова отца были основными в поступках Абиля. Отец твердил, что надо быть благодарным за помощь, полученную от людей. В случае с Дэном отец ошибся.

Не отец, он сам ошибся. Давно пора повзрослеть, а он, как слепой, идёт на «звон колокольчиков», потому что боится принимать решения.

Сейчас он удивлялся, как удивлялась когда-то мама в смоленской деревне: жить можно везде. Даже в тюрьме. В душной камере без матери и наставлений отца. Он пытался вспомнить, сколько раз звонил Дэну? Два раза в месяц. 12 умножаем на два и так три года. Абиль позеленел от ужаса, когда следователь предъявил сумму, заработанную ими мошенническим путём. Куда мог Дэн деть такую кучу денег? На одежду не тратился, по ресторанам не ходил, наркотики не употреблял.

«Куда?» – Абиль ложился спать и просыпался с одним и тем же вопросом, пока однажды не выстрелил ответ. Дэн всё проиграл. Проиграл чужие деньги и чужую судьбу. Абиль заметался по камере от гнева. Убить! Но как? Подлец был вне зоны доступа. Вернее, в зоне, но в другой. Адвокат сообщил, что всем троим предъявлено одинаковое обвинение в мошенничестве.

Сосед вчера вечером подмигнул: